Город звериного стиля - Ольга Сергеевна Апреликова

безопасные, как пушистые наивные щенки, вчерашние школьники, у которых важнее поступления ничего в жизни нет. Ну разве что еще крайне важны вошедшие в коворкинг незнакомые девчонки, красивые, кто в летних сарафанах, кто в шортах, тоже абитуриентки, тоже нервничают; да еще тут же в ТЦ одноклассников встретили – в общем, часам к пяти на фудкорте на крыше образовалась компания человек в двадцать, все перезнакомились, накупили пицц и мороженого, и даже к Колику льнула Наташка из параллельного, а Дно, который к экзаменам допущен не был, ушел из школы в мае и тогда же был зачислен в какое-то задрипанное училище, явился аж с двумя девчонками и вел себя как шейх. Девчонки Дна были страшные, простодушно вульгарные, но длинноногие и веселые, как лето. К Муру тоже приглядывались и новые девчонки, и свои, из класса, но про Дольку никто из одноклассников не спрашивал. Жизнь как жизнь, люди как люди. Никто не хочет думать о плохом, все хотят, чтобы мир казался раем.

Мур через Колика вбросил в умы идею пойти гулять в Горьковский сад – чем не райский? – и, позабыв стаканчики с недопитой газировкой, нестройная пестрая толпа вывалилась на улицу. Обрастая новыми молекулами, она неспешно потянулась по горячему от солнца асфальту в старый Горьковский сад с аттракционами. В зеленоватой тени вечных лип девчонки казались русалками, а Дно – менквом-лешим, и веселье началось по новой. Мур решил, что отвлекающий маневр удался и если за ними кто-нибудь следил, то уже наверняка успокоился, ясно же, что у парнишки одно лето в голове и девчонки. Незаметно пристроившись к незнакомым девчонкам-ровесницам, будто он с ними, Мур вышел из парка на остановку, а там в трамвай, а потом на другой, а потом на автобус – и домой в Разгуляй пришел через Планетарий из Мотовилих, по Трамвайному мостику, под опорами которого торчали жирные лопухи. Лог уже совсем зарос зеленой шубой, ни Егошихи, ни бетонных башенок коллектора было не видно. Где она, тварь водяная, таится все эти дни?

Домик стоял как пустой. Как же все-таки здорово, что в него никому чужому не войти. Посмотреть бы, как незваные гости будут пытаться, а Соседушка будет им головы морочить. Весной Мур видел, как разносчик рекламы от их ворот убегал, теряя свои цветные бумажки. Но нынче возможные незваные гости могли быть крепче мотивированы. Справится ли Суседушко? Ну, со сталинскими чекистами справился же. Мур первым делом набрал на блюдце всего повкуснее – конфет и орехов и, да, мятных пряников. Сунул блюдце в подпечье. Потом снял брючки-рубашку «приличного мальчика», влез в джинсы, надел старые кроссовки на шерстяные носки, нашел самый теплый толстый свитер – дед говорил, мол, бате, прадеду твоему то есть, на Приполярном Урале подарили в благодарность за… ну в общем, в благодарность и связан он из шерсти мамонта. Да-да, откопанного из вечной мерзлоты мамонта, обычное дело там, на севере. Шерсть эту манси начешут, намоют в ледяных речках, просушат на солнце да на ветре с Ледовитого океана, а потом – вот, свитер. Да ты не бойся, мы его потом еще в автоклаве стерилизовали… Свитер, правда, был какой-то дикий, и связан странно, как малица. Главное – грел не хуже печки.

Мур взял с собой два заряженных фонарика, термос, пару пряников и потихоньку через темный первый этаж и голбец спустился в черный мрак подвала. Это всегда было жутко, хоть он и знал, что выключатель вот, под рукой. Бурые кирпичные стены, тележка у стены… В углу ведро краски с зимы стоит…

И пол – цементная стяжка. Ровненькая.

Отступать нельзя. А! Дед же рассказывал как-то между делом весной, чем резать камни, сталь, бетон… И вроде даже какой-то резак есть в малухе… Через большую мастерскую Мур промчался по лестницам в темную малуху – только полоски призрачного света над ставнями снаружи, кругом глыбовый навал, как в пещере миниатюрной: дедовы запасы поделочного камня, какой попроще. А вот и бензорез… Еще ломик, чтобы плиту подцепить потом, и респиратор… И тут, наверху, где сеть есть, хоть видос посмотреть, как бетон-то режут! Мур откатил тележку – в ней лежали мешки строительного цемента – ну, дед, ну, конспиратор!

Включать бензорез было жутко. Потом дело пошло, правда, кое-как. В общем, часа через два под кусок бетона удалось подвести ломик и сдвинуть его в сторону. В полу отверзлась прямоугольная дыра с дурацкими запилами по мокрым краям, где тяжелый бензорез Мура не слушался. Из-под краев, как зубы, торчали кирпичи в запилах, потому что Мур пропилил насквозь лишь бетон, а по кирпичам только чиркал – а свод был разобран давно. Из дыры пахло плесенью. Мур посветил туда – старые битые кирпичи лежали всего-то метрах в двух внизу, аккуратно сдвинутые к стенке. Но все равно обратно не допрыгнешь. Пришлось сходить за веревкой и привязать ее к лестнице, сбросив хвост вниз. Мур попил кипятка из термоса. Теперь надо спускаться… Жуть. Ладно, дед же там, внизу, во мраке бывал. И все прочие прадеды до него. Так что вперед. Не в пещеру же.

Для храбрости Мур снова надел мамонтовский свитер, сел на край, спустив ноги в дыру, осветил внизу все хорошенечко – и мягко спрыгнул вниз. Там, на уровне груди, открывался проем подземного хода. Мур присел и посветил: спелеологический фонарь залил этот тайный ход как солнцем, навылет, и на кирпичах стен и потолка стало видно каждую выбоину, каждое пятно плесени. Мур, скрючившись, шажок за шажком, перешагивая через выпавшие кирпичи, двинулся вперед. Он видел весь длинный коридор, все сто метров. Под ногами было сыровато, местами на стенах аж струйки блестели. Герметичность нарушена. Как бы починить? Да, и кто же из прадедов расстарался все это построить? И зачем? Что это за мир подполья, мир, в котором все таятся? И от каких угроз они прятались? От тех же, что Мур и дед теперь? Поговорить бы с прадедами этими. До чего ж продуманный у них подход был к выживанию!

Вот поворот, а за ним кирпичные стены раздвинулись, образуя перед низенькой дверкой что-то вроде бочки, чтобы хоть выпрямиться. Крюк из стены торчит для фонаря. Дверка медная, вся зеленая от яри – может, тут и дышать опасно, ярь ведь ядовита – и перекрыта поперек засовом. Замок с два кулака. Опять похоже, что все устроено не для того, чтобы снаружи, как Мур сейчас, не войти, а чтобы оттуда, изнутри, не выйти. Холодок пополз по шее. Мур потер ее колючим мамонтовым рукавом, разом согрелся и осмелел. Вытащил из рюкзака кран от двухведерного самовара и словно наяву услышал смешок деда, мол: «А ты думал!» Пшикнув ВД, парой ударов ювелирного молоточка сдвинул прикипевшую от ржавчины задвижечку над прорезью. Руки дрожали, но кран-ключ точно вошел в нее, теперь надавить вниз – провернулся, и замок расщелкнулся. Почему-то стараясь действовать бесшумно, Мур снял замок, зацепил за крюк, потом вынул засов, собрался с духом и потянул дверь на себя. Из темной щели его обдало холодным спертым воздухом.

Сунув впереди себя световой щит фонарика, Мур наклонился и пробрался вслед за светом. Ух ты… Все, как рассказывал дед. Кирпичный продолговатый зал с математически идеальными сводами, посреди – два чугунных красивых столба с листьями и завитушками. А между ними… Мур даже сразу не поверил, что под белым лучом фонаря он видит именно то, что видит – длинную черную лодку.

Она казалась крепкой, новой, стояла на особых подпорках так, чтобы киль не касался пола. И за пропасть лет тут, в подвале, не подгнила и не рассохлась. Очертания ее были как на картинках в учебнике истории – невыносимо древние и изящные. По Каме, наверное, она летела, едва воду веслом тронь. Веке в восемнадцатом? Зачем же ее сюда затащили? На зиму? А замуровали потом для чего? Все равно что похоронили. Выхода-то другого из этого подвала нет. Хотя, может, и есть, да пока дед не скажет – и не догадаешься. Муру почудилось, что и какой-то прежний дед, из пращуров, невидимо стоит тут и ухмыляется в сивую бороду: «А ты думал!»

В лодке поверх банок лежали весла; одна лопатка треснула. На носу – то ли ушат, то ли ведро, собранное из деревянных досочек и обмотанное еловыми прутами – как из мультфильма про бабу-ягу. Пустое. Больше ничего. Ну и где тут искать клад? Дед сказал,