Америка-мать зовёт? - Оксана Лесли

чем, а постепенно нарастающая головная боль, как волна прибоя, накатывала на мозг, усиливаясь, и отступала, унося с собой зерна песка – рационального мышления Роба.

Иногда Марина приезжала на пляж, похожий на снег своей белизной, писала веткой на песке «гепатит С» и наблюдала, как волны смывают ненавистные слова. Она нашла христианскую молитву для жен и повторяла ее как аффирмацию, взывая не к Ангелу, а ко Всевышнему: «Господь, мне трудно. Мне так сложно справляться с его непокорностью. Я целиком отдаю его в Твои руки, чтобы Ты сделал все необходимое для его исправления. Сокруши его. Сделай, что нужно, чтобы сломить и смирить его. Может быть, ему стоит пережить какую-то сердечную тревогу, какую-то неприятность, чтобы Ты избавил его от непокорност. Пожалуйста, помоги мне не командовать, не требовать от него, не учить его. Помоги мне повиноваться Тебе, повинуясь ему во всем и позволяя ему управлять мной. Помоги мне жить жертвенной жизнью. Во имя Иисуса Христа. Аминь».

Марина надеялась, что здоровье вернется к мужу и они заживут счастливо, как когда-то в Аризоне, когда ходили в колледж, купались в бассейне и понимали друг друга. Но Роб мало верил в свое светлое будущее, несмотря на проводимое лечение. Он показал жене листок бумаги, рапорт, который раз в год приходит всем американцам о льготах, причитающихся семье в случае потери кормильца. Роб ей популярно объяснил, что, когда он умрет, Марина будет ежемесячно получать деньги на детей и себя. Говорил он об этом уверенно и хладнокровно, как актер Том Круз в боевиках «Миссия невозможна». Хоть у него и не было страховки жизни, он сознавал, что жена и дети в случае его смерти не останутся на грани нищеты, им будет назначена приличная пенсия, так как он хорошо зарабатывал, годами платил высокие налоги в государственную казну.

Роб то читал Библию, говорил о Боге, просветлении, признавая Иисуса своим спасителем, то материл все и вся, и наказывал жене, чтобы его братьев не было на его похоронах! Радостное ощущение, что он – владелец дома, испарилось как пот. Ненависть к жене, ее ультиматуму и дому закупоривала сосуды мозга. Казалось, головная боль пинала извилины и мешала любить жизнь… Он материл врачей, уколы, таблетки, детей и жену. Какой же он был идиот, что пошел на поводу у Марины и купил этот двадцатилетней давности дом! Он не смог ее убедить, что в квартирном комплексе им будет легче! Тем, у кого плохое здоровье, вообще не следует жить в своих домах! Ведь это и себе дороже, и нужны силы, чтобы травку косить и чинить что-то. А в квартирном комплексе в случае чего позвонил менеджеру, и все тебе исправят, починят… От мурашей да тараканов опрыскают. Сломанную посудомойку или замок заменят. А когда живешь в своем доме, все эти траты висят на твоей шее.

…Некоторые женщины наращивают ногти. Марина за годы жизни с Робом нарастила этакие невидимые ситечки на ушках, которые отсеивали и отметали из услышанного все ненужное, обидное, маразматическое и пропускали в мозг только позитивную и полезную информацию. Есть люди, которые от нецензурной речи шарахаются, она режет им слух, как бритва – вены, а Марина научилась совершенно спокойно относиться к любому жаргону и мату – русскому или английскому. Для нее речь человеческая делилась на «информацию» и «шум, просто шум».

Роба из его состояния безысходности все время пытались вырвать люди, от которых он меньше всего ожидал поддержки. Бывшие коллеги по работе иногда навещали его и приносили денежные пожертвования. Перед Рождеством они закупили игрушки и одежду для детей и доставили под елку завернутые в разноцветную праздничную бумагу подарки. Родители Роба каждый месяц присылали по триста долларов. Организация «Американские ветераны» взяла шефство над семьей Роба. В эти клубы, которые существуют по всей стране, Роб не вступал никогда, так как считал, что там собираются лузеры распивать спиртные напитки и хвастаться участием в битвах. Ветераны приносили вещи для детей, готовую еду, стиральные порошки и туалетную бумагу, деньги. Роба эта забота радовала и бесила одновременно. Этого Марина не могла понять: «Как можно сердиться, что люди к тебе со всей душой относятся?» Ее невидимый Ангел-Хранитель разъяснил ненавязчиво, словно она сама додумалась до этого… Марину осенило, что Робу и в голову не приходило, что люди по своей сущности любят помогать, это некоторым нужно для повышения личной самооценки, борьбы с обыденностью собственной жизни или для того, чтобы острее ощутить, как у них-то все прекрасно, стабильно и здорово.

Марина выбила наконец-то льготы – бесплатную страховку «медикейд» и «фудстэмпы». Государство брало на себя такую ношу, как питание ее семьи, выделяя ежемесячно на продукты почти шестьсот долларов. Роб в магазин с женой не ездил, ему было противно расплачиваться за продукты карточкой «бедного человека», которую все кассиры распознавали по одному виду как пособие «фудстэмпы». Флаг на ней американский изображен! А государственное денежное пособие Робу было не положено, ведь они владели двумя машинами. Избавляться от своей, выплаченной, на ладан дышащей, он не хотел, хотя практически не садился за руль. К врачам и на сливание крови Марина возила его сама.

И еще эта новая работа жены – зла не хватало! Ревность, как рыба-еж, поселилась в его сердце, она то спала, то набухала так, что, казалось, грудная чакра разорвется в груди. Может, это второй подкрадывающийся инфаркт и стоит показаться кардиологу? Да ну этих врачей с их диетами и лекарствами, надоели!

А приезд Марининого брата, Алекса? Почему в жизни так происходит? Его родина ищет выдающихся студентов в других странах, оплачивает их обучение, стипендию выделяет, просто уму непостижимо! Америка вливает в себя эту новую кровь – свежие умы, как нуждающийся в жизненной энергии больной онкологией, в то время как он должен за свое образование платить! Он вспоминал, как служил в пехотных войсках в семидесятые годы. На границе между Южной и Северной Кореей стоял, когда между этими странами конфликт был. Кореянки такие милые куколки. Может, еще тогда ему занесли гепатит С? Служил, перебарывал себя, чтобы не послать армию и своих начальников гореть в аду, служил, чтобы получить льготу – оплачиваемое обучение в колледже. Решил стать программистом, работал барменом и учился. Потом передумал и стал учиться на инженера-конструктора. Через год снова переметнулся в программисты. Но тут «дядя Сэм» взбунтовался и перестал за его учебу платить! Нельзя так, оказывается, как флюгер менять свое направление. А кто знал? Прошли годы, а он так и не смог заставить