Все оттенки ночи. Страшные и мистические истории из переулков - Анна Александровна Сешт

С рассветом она покинула комнату, не оглянувшись. Глубоко внутри что-то надрывно дрогнуло, но устояло – сокровище, оттягивающее карман, затмевало совесть, мораль, раскаяние. Абсолютно всё. Спускаясь по лестнице, Мэри даже нашла в себе силы приветливо кивнуть зевающему поутру трактирщику.

На третий день её желание исполнилось, как и желание моряка.

«В этом отвратительном городе каждый день, каждую ночь кого-нибудь убивают. Так почему именно я? Почему пишут обо мне?» — недоумевала она, глядя на кричащие заголовки воскресных газет, мусоливших описания несчастного джентльмена и разыскиваемой продажной девки. – «Не хотел безвестно сгинуть. Что ж, получил своё».

К Эстер в то утро она вошла неумело перекрашенной брюнеткой с неряшливо обрезанными до плеч прядями – не хотела, чтоб хоть кто-то мог связать её со случившимся в трактире. От пытливого взгляда молодящейся старухи, обвешанной сверкающими каменьями, Мэри отмахнулась, но поняла – мадам догадалась. И тем не менее допытываться не стала, как и принято среди своих, вместо этого протянула исписанные убористым почерком бумаги.

В роскошной гостиной, где на стенах застыли яркие краски атласных драпировок, а по полу стелились персидские ковры, Мэри снова задалась вопросом:

– Почему именно я?

Ответа она так и не получила, лишь стала хозяйкой порочного и невероятно прибыльного дела.

Теперь уже не простушка Мэри – мадам Мэриэль щеголяла в дорогих нарядах: меняла шелка на тафту, тафту на сатин… Гардеробная пестрела разноцветием туфель, составленных многоярусными рядами. На туалетном столике толпились флаконы духов и благовоний, а из шкатулок свешивались нити жемчуга. Дорогие сорта вин вторили цвету камня, надёжно спрятанному в шкатулке. Ворс персидского ковра щекотал её ступни, к которым склонялись многие знатные господа, уставшие от чопорности и холодности собственных жён. Новую хозяйку они, не скупясь, одаривали драгоценностями и горячим вниманием… Год, два, три. Кто знает?

А потом время словно повернуло вспять. Новый дом неторопливо обнажал свои секреты. Сбрасывал лоск атласных драпировок, за которыми змеились трещины и цвела серым мхом плесень. Нутро скрытого за гобеленом сейфа пустело и покрывалось пылью. Девушки тоже уходили, пропадали, погибали одна за другой в лабиринтах огромного города.

В некогда шумный, бурлящий пороками и роскошью дом перестали заглядывать холёные аристократы, уступая место состоятельным торговцам. Позже те сменились редкими заезжими гостями.

Когда-то старая Эстер научила жить в одной из многочисленных комнат этого дома. Научила выбирать прибыльные улицы и менять маски, подстраиваясь под настроения мужчин… И только одного она не сказала, самого важного – как правильно быть хозяйкой этого дома; как зарабатывать больше, чем тратить; как быть мадам Мэриэль.

Наследие старой Эстер растворилось без следа в веренице праздных вечеров и ночей. А потом настал день, когда Мэри навсегда захлопнула массивные двери двухэтажного дома и перебралась в просторную, уютную квартиру. Но время неумолимо двигалось вперёд, нитки жемчуга становились всё короче, переезды всё чаще, а каждое новое жилище всё скромнее и теснее.

Не проходило и дня, чтобы Мэри с печальным вздохом не вспоминала былую роскошь, так скоро канувшую в небытие. А порой её одолевала такая тягучеболезненная тоска об утраченном, что она от души проклинала тот миг, когда забрала у ирландца всё. Не встреть она его – так бы и не узнала, каково это, побывать на вершине жизни и низвергнуться вниз, на самое дно.

По иронии, судьба вновь привела Мэри в убогую трактирную комнатушку. Другую, конечно – в огромном городе таких не счесть. И теперь единственным сокровищем, оставшимся при ней, был багровый камень, что холодно сверкал в раскрытой на столе шкатулке. Он так и пролежал все эти годы на тёмно-синем бархате. Мэри рассказывала ему обо всём, жаловалась, молила, просила. Но он оставался глух. Лишь алая тьма внутри камня зловеще клубилась, словно призывая к ответу за взятый на душу тяжкий грех.

Дождь за окном усилился. Не в состоянии отвернуться или пошевелиться на жёсткой кровати, она опустила взгляд и поморщилась – на белой коже запястья зиял глубокий уродливый порез, из которого утекала её собственная жизнь. Капля за каплей. Одна, вторая, третья…

– У Мэри был барашек… – голос, низкий и чуть хрипловатый, напевал незатейливую песенку под звуки рвущейся ткани. – У Мэри был барашек…

Лоскуты голубого кружева почернели, вспыхнули, охваченные пламенем. Следом в камин был отправлен любимый светлый парик, а по комнате пополз противный запах тлеющих волос.

«Зачем? Зачем он это делает? Ненормальный!»

Невысокий, узкий в плечах мужчина взял кочергу, разворошил догорающие клочья, а затем добавил в огонь очередную партию того, что когда-то было частью жизни Мэри.

Он развернулся. В его серых рыбьих глазах навыкате отражались отсветы пламени. Но и они не могли смягчить стылого взгляда. Взгляд этот ей сразу не понравился, ещё там внизу, под покровом зонта и сумерек. Но в такой паршивый вечер как сегодня на улицах Уайтчепела выбирать не приходилось, особенно когда плата за комнату непростительно просрочена.

– У Мэри был барашек… – прилипчивый мотив въедался в мысли. – Мэри…

Внизу, в переулке, она назвала ему имя. В ответ он сказал своё. Другие слова были лишними. Скрипнули половицы коридора, ведущего в её комнату, лязгнул в замочной скважине ключ и, сделав два оборота, впустил Мэри в её последний вечер, приправленный едким дурманом. Грязная, пропитанная отравой тряпица, которую мужчина сходу прижал к её лицу, теперь валялась здесь же, возле кровати. Наверняка и она отправится вслед за тем немногим, что осталось от былой роскоши и теперь неумолимо обращалось в пепел.

Он поправил на груди тёмный кожаный фартук, что принёс с собой в небольшом саквояже. Выудил оттуда очередную тряпицу, в которой пряталось изогнутое серпом лезвие. Любя провёл по стальной поверхности пальцами и заботливо опустил необычный нож на поднос, к остальным, уже перепачканным кровью. Потянулся рукой за новым свёртком…

«Да сколько их у него там?!»

…Но замер, привлечённый блеском камня, на который время от времени бросал задумчивые взгляды. Мэри чуть улыбнулась краешком губ, видя со стороны, как алая тьма раскидывает щупальца, прибирая к рукам новую жертву. Возможно, так ей только казалось, кто знает?

Мужчина взял шкатулку в руки и решительно направился к камину.

«Решил сжечь? Отказался от сокровища? Но как?!»

Шкатулка полетела в камин, вздымая сноп искр. Завистливый вздох тихо сорвался с губ Мэри:

«А вот я отказаться не смогла».

Однако в следующий миг она широко улыбнулась обернувшемуся мужчине, на ладони которого задорно плясали алые блики.

«Всё-таки оставил камень! Попался!»

Он стал едва уловимо покачиваться из стороны в сторону, танцуя одному ему известный танец. Мотив