Здесь, под северной звездою...(книга 2) - Линна Вяйнё

— Это здорово. Наконец-то нашелся комитет, который хоть чего-то добился. И хватит тянуть волынку со сбором статистики.

К этой теме возвращались без конца, потому что и среди них имелось некоторое классовое расслоение.

— Ну, чего ради торппари вечно выставляются вперед? Земля и другим требуется. Неужели за одних торппарей воевать?

— Надо и в нашем приходе расстрелять десятка три крупнейших хозяев, чтобы и бедные смогли получить землю.

— Ишь ты, как просто: пошел да пострелял.

— А что? Дали бы только разрешение, так за мной дело не станет. Этого Ману десять раз удавить — и то мало. Сколько людей он в гроб вогнал.

В тот вечер Аксели пришел домой, полный надежд и планов. Но рано он радовался. Элина готова была тысячу торпп отдать, только бы снять с души тяжкую муку. Через силу сказала она какие-то слова, чтобы угодить мужу.

Отец ответил горьким смешком:

— Хе-хе... Все эти манихвесты ничего не стоют. Что манихвестом дается, можно манихвестом и отнять... И я в жизни своей ничего даром не просил. Мне чужого не надо.

Сын помрачнел:

— Что же здесь чужое? Здесь был чужим только кусок дикого болота, да и тот на общинной земле. Но хозяева распоряжались этой землей, как своим добром... А конечно, хозяевам, которые помельче, тем еще и заплатят.

Но Юсси никаких доводов не слушал. Он похоронил свои мечты. Деньги, накопленные с таким трудом, были истрачены, и Юсси утешался лучшей своей покупкой:

— Хорошо все-таки, что купил тогда настоящие могилы, а не стал скупиться... Все равно деньги ни во что превратили со своими войнами... А теперь хоть могилы-то порядочные... Так что будем лежать рядом.

Хмуро глядел он на младших сыновей. Да они редко теперь наведывались домой, потому что их больше тянуло на люди. Аксели заходил чаще — из-за жены и детей.

Как раз эти-то вечера и были в рабочем доме самыми приятными — когда Аксели отлучался. Его присутствие сдерживало всех и тяготило. Как только веселье становилось шумным или анекдоты и песенки вызывали смех, Аксели вмешивался:

— Знайте же все-таки меру, не забывайтесь. Тут люди ходят. Не так-то приятно слушать нарекания.

Действовало это ненадолго, однако же, настроение портило. Потому что ссориться с Аксели все же не хотели, да и, по старой памяти, побаивались. Конечно, злословили потихоньку за его спиной. Однажды Аксели проверял кухню. Он заглянул в котел и недовольно заметил:

— Будьте поаккуратнее, хозяйки, когда мясо отвешиваете. Вполне бы хватило и меньшей порции.

И ушел, а кто-то прошептал ему вслед:

— Не дай бог, еще поставит своего папашу Юсси кухмистером. Говорить стал вроде с той же ноты.

Однажды вечером «лейтенант» назначил своим заместителем Оскара, а сам ушел на ночь домой. И сразу же вся компания оживленно загудела. Кое-кто из живущих поблизости подоспел как раз к самому ужину. Преети Леппэнен, тот каждый день заглядывал «проведать сына», Ауне предложила отцу поесть.

— Разве что попробовать. Хотя я дома как раз наелся.

Реквизированная у барона свиная туша висела в холодной клети за буфетной комнатой, где хранилась разная утварь рабочего дома. Алекси Коскела случайно открыл дверь в буфет и увидел, как Ауне заворачивала в бумагу кусок свинины. Деликатный Алекси хотел было удалиться, но Ауне тоже заметила его, так что отступать было поздно. По-дружески доверительно Ауне объяснила:

— Я не могла есть этого мяса, потому что оно такое свежее... Взяла вот немного домой, там себе поджарю... Мне ужасно противно от свинины, если она свежевареная... у тебя тоже так бывает?

— Да.

— Значит, мы с тобой одинаковые. Только ты не говори Аксели, он немножко мелочный... Ты совсем не такой... Я всегда говорила, что Алекси из братьев Коскела мне нравится больше всех...

Алекси густо покраснел, чувствуя, что Ауне заигрывает с ним. Запинаясь от смущения, он сказал:

— Д... д-да вовсе и н... н-ничего подобного...

— Ты ужасно милый... Ты мне нравишься... Ты такой серьезный... Я чуть постарше тебя, но не намного... а-ах... ха-ах...

Алекси бросился прочь без оглядки и в растерянности не заметил, как выбежал во двор.

Возле кухни вечно околачивались парни и болтали с поварихами. Особенно нравилось им говорить Элме разные двусмысленности, потому что она уж очень хлестко отвечала. Парней не смущало присутствие Арви, так как он и сам мог сморозить любую гадость. Все скоро заметили, что Элма часто смотрит на Аку, и стали его этим поддразнивать.

— Эй, девушка, не косись ты на него, когда другим суп наливаешь.

— Она ему каждый раз побольше сала кладет... Дальновидная девушка.

А кто-нибудь подходил с кислым видом и спрашивал:

— Что, Аку Коскела, как живешь-можешь?

— Да ничего, не плохо.

— Это хорошо. Это славно, когда парень живет и может.

— Пошел к черту.

Аку тоже старался прослыть разбитным парнем, который за словом в карман не лезет. И его самолюбию льстило, что Элму дразнили им, а не наоборот. Однажды он и сам отпустил ей какую-то грубость. Он не заметил, как больно это ранило ее, да и другие не заметили, потому что девушка тотчас парировала:

— Что это там мамочкино дитятко лепечет?.. Его бы сунуть в овчинку да заново переделать, тогда он, может, на что-нибудь сгодится...

III

Управившись на кухне, девушки тоже пришли в зал, и вскоре смех Ауне перекрыл все остальные голоса. Она снова принялась обхаживать Оскара, но тот ее старательно избегал. Один парень из деревни Холлонкулма достал из заплечного мешка «Рабочий календарь».

— А ну-ка, ребята, послушайте. Вы, конечно, воображаете, что шибко умны, но тут сущая наука. То есть настоящее объяснение ученых людей. Подождите... тут есть и по части брачных дел: «...мы уже говорили о том, что высшие животные разделены природой на самцов и самок, и каждому полу отведена своя роль в продолжении рода. В действительности такое разделение функции не представляет абсолютной необходимости, поскольку низшие животные, как известно, являются одновременно и самцами и самками, или же, иначе говоря, бесполыми...» Нет, погодите, это не то. Где же оно... Ага, вот тут начинается. «Всеми признано, что осязание — то есть чувство прикосновения — сильнее всех прочих влияет на любовный пыл. В этом отношении первым посредником является, как известно, поцелуй. Не даром говорится, что поцелуй — это преддверие любовных утех, ибо экспериментально доказано, что рот связан с собственно половой сферой...» Тут еще говорится