Приз - Полина Дашкова

— Гришка обязательно позвонил бы матери, — пробормоталАрсеньев, — он нашел бы возможность, тем более, у его приятелей естьмобильники. Пропали все четверо. Да, они не младенцы, они вполне дееспособны, ивремени прошло мало. Но они пропали, и никто ничего не делает.

Зюзя достала пудреницу, губную помаду, щетку и приняласьмолча, нервно приводить себя в порядок. Арсеньев ждал. Наконец она произнесла,спокойно и ласково:

— Слушай, Шура, я поняла бы тебя, если бы этот Гриша былтвоим сыном или братом. Но он всего лишь сын твоей соседки. Ты пока неуполномочен заниматься розыском потеряшек. Это не твое дело. К тому же нельзяисключать, что ребятки просто решили оттянуться, у них каникулы, им обидноторчать в Москве. Вспомни себя в этом возрасте. Чего ты от меня хочешь? Чтобы яклянчила у своего зятя вертолет с бригадой спасателей? Или выписала тебепостановление о возбуждении уголовного дела на основании заявлений, поступившихот родителей? — Она тяжело опустилась в кресло, схватила газету со стола,начала обмахиваться, как веером. — Я не могу сейчас себя этим грузить. И тебене позволю меня грузить. Считай, что я черствая злая старуха. Да. И нечего наменя так смотреть. Я все понимаю. Ты придешь вечером домой, и тебе надо будетчто-то сказать соседке. Скажешь, что сделал все возможное. И это правда. Твоясовесть чиста. Извини. — Она принужденно откашлялась и еще сильней замахалагазетой. — Все, Шура. К вечеру жду от тебя подробной информации о разговоре сошвейцаром. И вот, кстати, — она бросила ему через стол газету, — Владимир Призсегодня в прямом эфире, в «Останкино». Ты будешь умницей, если попытаешьсяотловить его там после эфира. — Она открыла ящик, долго в нем рылась, наконецизвлекла яркий глянцевый журнал, быстро пролистала, бормоча: «Где же он, черт,да, вот, кажется, нашла…»

В середине журнала был вкладыш, календарь на 2003 год, сбольшим портретом Владимира Приза, в белой футболке, украшенной его жепортретом. Зюзя аккуратно отогнула скрепки и протянула календарь Арсеньеву:

— Не забудь взять автограф, попроси, чтобы написалчто-нибудь теплое моему Антошке. Ребенок его обожает.

Арсеньев вышел из кабинета, как побитый. Зюзя злилась,нервничала. Она знала, что поступила некрасиво, отмахнувшись от истории спропавшими подростками. Формально она была права. И неформально тоже. Ейпозарез надо было скинуть дело об убийстве писателя Драконова, и она не желалаотвлекаться, взваливать на себя еще каких-то подростков, связываться срайонными отделениями, оформлять, заниматься писаниной, докладыватьруководству. Ради чего, в самом деле? Ради того, чтобы майору Арсеньеву нестыдно было смотреть в глаза своей соседке?

***

Кумарин ждал Григорьева в баре гостиницы.

— Опять была лекция о Третьем рейхе? — спросил он ехидно.

— Скорее, маленькая экскурсия, — вздохнул Григорьев.

— Ничего себе — маленькая! Второй час ночи! Что же в итоге?

— Он предлагал мне купить колечко с овальным бриллиантом,которое Магда Геббельс подарила на память летчице Ганне Рейч в апреле сорокпятого.

— Что у него за страсть — торговать кольцами, — покачалголовой Кумарин, — Вове Призу — перстень Отто Штрауса, вам — колечко МагдыГеббельс. Он как будто пытается всех окольцевать своими нацистскими реликвиями,как орнитолог птиц. Он что, хотел, чтобы вы его носили?

— Он знает, что у меня есть дочь.

— Он хотел, чтобы Машка носила кольцо Магды Геббельс? Нет,он точно свихнулся.

— Он сказал, что готов продать мне любую информацию, и дажесобственную голову, но в придачу я должен взять это колечко. — Григорьев усталоприкрыл глаза.

— Взяли?

— Нет, Я же у него ничего пока не купил.

— Коньяку выпьете? — спросил Кумарин.

— С удовольствием.

Пока молоденькая барменша наливала коньяк, они молчали.Кумарин смотрел на Андрея Евгеньевича с состраданием.

— Устали вы от него, Андрей? Кстати, я получил, наконец,информацию для вас. По моим данным, Рейч действительно в последнее время ни вкакие контакты с террористами не вступал. Живет замкнуто. Иногда путешествуетпо Европе вместе со своим юношей, но самолетами не летает. Они ездят на машине,так что время поездок и маршруты точно выяснить не удалось.

— А тогда откуда ваши люди знают обо всех его контактах? —Григорьев зажмурился и сжал ладонями виски. — Все просто, — улыбнулся Кумарин,— если бы Рейч оставался значимой фигурой в том бизнесе, которым занималсямногие годы, сейчас за вами непременно пустили бы хвосты. Но вокруг вас всечисто. Можно сказать, стерильно. Боюсь, кроме вас и милого Рики, старик сегодняникого не интересует.

— Тридцать лет назад к нему явился призрак нацистскогопреступника Отто Штрауса, — пробормотал Григорьев.

— А, понятно, — кивнул Кумарин.

— У него были стеклянные уши, и пальцы не оставлялиотпечатков.

— Я ему искренне сочувствую, — улыбнулся Кумарин, — и вамтоже.

— Всеволод Сергеевич, вы что-нибудь слышали о послевоенныхсекретных программах ЦРУ «Артишок» и «Блю-берд»?

Кумарин сдвинул брови, беззвучно забарабанил пальцами постолу.

— Что-то скандальное, из времен маккартизма. Несколькозагадочных самоубийств молодых офицеров-разведчиков. Они выбрасывались из оконнебоскребов, без всяких видимых причин. Да, что-то такое было. Вам нужнаинформация об этом?

— Не знаю, нужна ли, — Григорьев усмехнулся. — Одна из утокв Интернете: ЦРУ посадило в специальную лабораторию сотню нелегальных беженцевс Ямайки, колдунов вуду. Каждому раздали по волоску из бороды бен Ладена. Онисидят, колдуют потихоньку. Если им удастся причинить ему ощутимый вред, ониполучат американское гражданство.

— А что, вполне похоже на правду! Отличный способ не пойматьбен Ладена, написать кучу секретных отчетов, провести десяток закрытыхсовещаний и хоть немного сократить приток нелегальных эмигрантов. На самом деленикогда его не поймают. Беда в том, что он им нужен, выгоден, такой вот вечныйи неуловимый. Терроризм и уголовная преступность могут быть побеждены лишьтогда, когда государство возьмет на себя эти функции, то есть станетуголовно-террористическим. Так что либо исторически конкретные Гитлер и Сталин,либо виртуальный бен Ладен. Альтернативы нет. В доме всегда нужен пылесос.

— Все это было бы забавно, если бы за этим не стояли горытрупов, люди-бомбы, заложники, наркотики, ядерное и бактериологическое оружие,— сердито проворчал Григорьев и опять зевнул.

— Да, я вижу, старик Рейч совсем заморочил вам голову.Кстати, с вашим новым знакомым, доктором Штраусом, история действительнотемная. До сих пор достоверно неизвестно, куда он делся. Сначала он сам, потомто, что считали его прахом. Впрочем, это касается многих нацистов. ВальтерРауфф, Йозеф Менгеле, Антон Бургер. Даже Мюллеру удалось тихо смыться.