Здесь, под северной звездою...(книга 2) - Линна Вяйнё

чувствовал уверенности в себе. Потому-то он и позвал с собой Аксели — как бы для поддержки. К тому же двое они лучше запомнят все, о чем там будут говорить.

Штаб помещался в самом большом доме деревни. Во дворе было много лошадей, запряженных в легкие беговые санки. И у конюшни — снаружи, вдоль стен — стояли оседланные кони. По всем признакам нетрудно было догадаться, что здесь находится штаб. По двору ходили военные при саблях и со шпорами. В глубине двора был еще жилой флигель, около которого суетились женщины. Очевидно, там находился перевязочный пункт.

Совет собрался в зале. Судя по обстановке, это было богатое, крепкое имение. Хотя все в доме было переворочено, однако повсюду виднелись следы прежнего добротного порядка. С фотографии, забытой хозяевами на комоде, сиротливо смотрела на разорение величественная супружеская пара.

Пришли командиры. Многие держались несколько важно. Война еще только начиналась, и все крепко верили в победу. Некоторые были увешаны оружием с ног до головы. Одному, видно, мало показалось сабли и пистолета на поясе, так он повесил еще и штык от винтовки. Командующий фронтом разложил на столе карту — издание туристического общества. На ней были обозначены дороги и деревни, но о рельефе и характере местности карта ничего не говорила. Затем он зачитал подробный приказ о наступлении, согласно которому каждая рота получала свое задание.

План был хоть и подробный, но по существу очень простой. Сначала наступаем на первую деревню и занимаем ее, потом наступаем на следующую деревню, которую тоже занимаем, и так далее, пока, наконец, все вместе не займем ближайший городок. То же продолжается и дальше, от деревни к деревне. На побочных дорогах выставляем патрули, посылаем связных то туда, то сюда, отбиваем сопротивление лахтарей, если таковое будет встречено, и продолжаем двигаться вперед и вперед, вплоть до Ваасы.

Дороги на карте так заманчиво шли через все поименованные деревни к намеченным целям. И все эти торппари, маляры, председатели местных профсоюзных комитетов, металлисты, которых теперь называли командирами рот, с увлечением разглядывали каждый свою дорогу.

Рота Юлёстало подчинялась другой роте, вместе с которой они должны были для начала занять одну из поименованных деревень. Командиром всего отряда назначался командир этой чужой роты, назвавший себя Мюллюмяки. Это был довольно тучный человек с красным лицом, весь так и пышущий сознанием собственной значительности.

Мюллюмяки стоял у стола и разглядывал карту, вытянув губы трубочкой. Он и дышал как-то важно, выпячивая грудь и выдыхая воздух с шумом. Время от времени он переваливался с ноги на ногу, каждый раз вскидывая коленом, которое у него странно прогибалось назад.

— Вот так пойду я. Ты, Юлёстало, оставишь один взвод в резерве, а с остальной своей ротой пойдешь в обход—вот по этому зимнику. Он вот тут примерно проходит. На карте его нет, но наши разведчики выяснили, что он вот здесь подходит к деревне. Отсюда ты окажешь поддержку с фланга. Связь будем держать через посыльного лыжника.

Юлёстало подозвал и Аксели к карте. Аксели подошел, чувствуя неловкость, во-первых, потому, что он был незваным гостем на совещании, а во-вторых, еще и потому, что со времени учебы в школе он карты и в глаза не видел. Толстый указательный палец Мюллюмяки ткнул в то место, где по обе стороны извилистой красной линии чернели кучки черных точек. Очевидно, это было шоссе и деревня.

Мюллюмяки объяснял, Аксели же не очень уверенно поддакивал:

— Да-а... Вроде так оно должно быть.

Карта ему ничего не говорила, впрочем, он и так уже знал, что от их деревни идет на север шоссе, у которого лежит другая деревня, именно та? которую нужно занять. Зимнюю же дорогу надо было найти с помощью разведчика, потому что на карте она не значилась.

— Ну, так. Все это вроде бы ясно. Остается только одно: пулю в лоб лахтарям, чтоб им капут пришел.

Другие командиры тоже уточняли по карте свои задания. Карандаш находил на карте ориентиры, нижняя губи задумчиво обсасывала верхнюю, и голова кивала в знак понимания. Слышно было, как на шоссе маршировали войска. А здесь в штабе шел военный совет. За волнением от предстоящих боевых задач вставал дух романтической воинственности, впитанный еще мальчишками из приключенческих книг.

Совещание закончилось, и все заговорили о казнях в Варкаусе. Свежие вести об этом только что дошли до штаба. Все были возмущены, а один командир заявил:

— Пленных брать не буду.

— Нечего их, дьяволов, щадить. Вызвали перед строем каждого десятого и тут же на месте расстреляли. И рассказывают, что многие даже были без оружия. Просто совсем посторонние штатские люди пришли на завод укрыться, потому что там толстые кирпичные стены, а в деревне была стрельба. И они попали в общий котел. Объяснений никаких не слушали. «Бросьте рассказывать сказки»,— говорили они всем, кто заявлял, что не имеет отношения к Красной гвардии.

— Такой же закон и для них применим. Пусть хоть на четвереньках молят о пощаде.

— Одно лишь ясно, что нам надо победить. Поэтому, как пойдете в наступление, так имейте в виду, что сражаетесь за свою жизнь.

С совещания Аксели и Юлёстало возвращались молча. Каждого одолевали тревожные мысли.

Уже пройдя полпути, Аксели нарушил молчание:

— Ведь это они рядовых бойцов так — каждого десятого? Говорят, командиров они обещали расстреливать всех поголовно — начиная с самых маленьких и выше.

Юлёстало сказал проникновенно:

— Да, уж нам-то проигрывать войну никак нельзя.

На совещании в штабе Аксели смутно осознал одну вещь, о которой он раньше не думал. До сих пор он чувствовал ответственность только за то, как он лично исполняет свои персональные обязанности. Но тут, в ходе этого совещания, ему вдруг пришло в голову, что никакой таинственной силы и власти у революции нет, ее силу образуют просто-напросто он и другие, подобные ему люди. Так для него прояснилось понятие таинственной и в то же время всемогущей силы «все мы вместе». Эта сила способна именно на то, на что способен он. И если он окажется неспособен — впереди неминуемая гибель.

Понятие ответственности расширилось и легло дополнительной тяжестью на плечи. Это чувство усилилось еще и потому, что он угадывал тревожную неуверенность Юлёстало. Да и другие командиры взводов тоже не внушали ему особого доверия.

То и дело им приходилось отступать в сугроб, давая дорогу груженым саням или проходящему отряду.

Прошло уже достаточно много времени, и Юлёстало не мог поставить следующую реплику Аксели в связь