Здесь, под северной звездою...(книга 2) - Линна Вяйнё

понял, что они должны раскинуться цепью слева от взвода Леппэниеми, пока белые не успели их отрезать друг от друга. Он отдал распоряжение, и бойцы стали нерешительно выходить на дорогу, образуя цепь.

Взвод пристанционной деревни углубился в лес позади них, и Юлёстало кричал, чтоб они шли назад по зимнику и обеспечили возможность отступления. Все же рота была близка к панике. Команды выполнялись суматошно, и каждый готов был броситься наутек. Сельский взвод вел перестрелку в сотне метров от дороги, и пули белых летели сквозь густой лес, шлепаясь о деревья, стоявшие у самой дороги. За перестрелкой слышались крики, и это, очевидно, означало атаку белых.

Из лесу выбежал боец. За ним другой, третий.

— Леппэниеми убит... Гей!.. Командира взвода убили... Лахтари наступают!..

— Не отходить!.. Бойцы... Вернитесь в цепь!..

Голос Юлёстало выдавал его испуг, и первые бойцы убежали. Сельчане высыпали из лесу. На приказы Юлёстало и Аксели они отвечали криками, едва переводя дыхание:

— Черта ли нам там делать? Что мы против лыжников... Они нас обходят!.. Теперь только давай бог ноги... Леппэниеми погиб... и ребят там осталось раненых...

— Так они на лыжах?

— Да. И простыни на плечах... Они обойдут нас кругом, если не успеем отойти.

Рота побежала. Напрасно Юлёстало кричал им вдогонку:

— Нельзя... Постройтесь... солдаты революции... стройся... Да здрав...ствует революция!

Когда же в лесу раздались ружейные выстрелы, то и остатки роты побежали. Юлёстало на бегу сказал Аксели:

— Это разгром... Что делать?

— Надо попытаться немного подальше остановить и собрать их... тут их не удержишь...

Они побежали за ротой. Оску был третий с ними. Они бежали пригнувшись и время от времени стреляли назад не целясь. В них тоже стреляли из лесу справа, и это еще раз свидетельствовало, насколько опасной была их позиция. Лыжники белых могли обойти их когда угодно. Все трое бежали, что было духу.

Рота откатилась на исходные позиции. Подчиняясь стадному инстинкту, они только там пришли в себя, как будто самовольно захваченная территория не внушала им доверия. Юлёстало старался привести смешавшуюся толпу в боевой порядок. Переходя от команд к объяснению, он в конце концов добился того, что они раскинулись цепью и заняли оборону. Бойцы в тягостном молчании тревожно вглядывались в предполье.

Через некоторое время у дороги показался лыжник в белой накидке. Он упал после первого беспорядочного залпа. Ожесточенная пальба вслепую продолжалась минут пятнадцать, потом стихла. С обеих сторон еще раздавались одиночные выстрелы, но вскоре и они прекратились. В наступившей тишине со стороны белых донеслись приглушенные голоса и поскрипывание снега.

— Они собираются атаковать нас.

Около получаса длилось напряженное ожидание, но тишины ничто не нарушало, и волнение наконец улеглось. Аксели ходил по цепи, проверяя, на местах ли бойцы. Прямой атаки белых он не боялся, ее легко было отбить. Гораздо больше его беспокоили лыжники. Им ведь ничего не стоило повторить тот же маневр: обойти на лыжах стороной и ударить с тыла.

Бойцам он не смел говорить об этом, а оставался наедине со своими опасениями. Душевное напряжение, которое владело им с самого утра, постепенно пошло на спад. Теперь уже он чувствовал усталость, которой раньше от волнения не замечал. Он сидел под деревом в утоптанном одиночном окопчике, в нескольких шагах от Оскара, и прислушивался к шуму далекого боя. У деревни все стихло, но где-то дальше бой еще продолжался. «Наверно, Мюллюмяки занял уже деревню... Послан ли связной сообщить ему о нашем бегстве?»

Мысль эта встревожила его, но затем он подумал, что Юлёстало, наверно, послал связного. Он слышал, как бойцы грелись, постукивая ногой об ногу и растирая застывшие руки. Февральский день угасал, мороз прихватывал крепче. Аксели и сам продрог. Рубаха, намокшая днем от пота, до сих пор еще не высохла и, холодная, зло прилипала к телу. От тепла ног таял снег на сапогах, и они отсырели, а теперь при усиливающемся морозе скоро, должно быть, промерзнут. «А у некоторых-то наших на ногах худые стеганцы... Даже пальто не у всех есть... Чем все это кончится?»

Оскар сидел метрах в пяти от Аксели. Он напряженно вглядывался в предполье, время от времени потирая руки. Аксели хотел было подойти к нему, но передумал, вспомнив, что Оскар днем рассердился на него.

Оску обернулся и спросил:

— Чего мы ждем?

— Не знаю. Небось, Юлёстало послал связного за указаниями.

— Я к тому, что если придется здесь куковать, то скверная будет ночь. Пойди хоть узнай, сделал ли он что-нибудь.

Аксели пошел. Юлёстало сидел в обозе на санях с патронами. Тут же поблизости расположились связные и санитары, устроив себе на снегу подстилки из еловых веток.

Юлёстало выглядел подавленным. Говоря с Аксели, он не смотрел ему в глаза, а все разглядывал свои сапоги, постукивая ими друг о друга.

— Мюллюмяки тоже никуда не дошел... Неудача вышла по всему фронту... Какую-то деревню, правда, заняли и вышли на окраину одного городка, но вот и все... Нам приказано пока удерживать эти позиции... не знаю, до каких пор.

— Если здесь ночевать, то надо бы, чтобы подвезли горячую пищу.

— Да. Так-то так... Пошел бы ты похлопотал.

Видя настроение Юлёстало, Аксели не рискнул оставить роту, ибо понимал, что командир в таком состоянии вряд ли сможет отбить атаку, если враг вздумает напасть. Он предложил, чтобы Юлёстало сходил сам, но тот заупрямился. Понимая, что Юлёстало не хочет показываться в штабе, Аксели не стал настаивать, а послал Элиаса. Тот взял лошадь у санитаров и поехал. Аксели вернулся к своему взводу. Надежда на горячую пищу немного успокоила бойцов. В цепи не прекращался скрип и топот, так как озябшие бойцы переминались и прыгали в своих окопчиках. Аксели призвал их соблюдать тишину, но Лаури Кивиоя ответил ему:

— Конечно же, черт побери, я буду прыгать и скакать, раз мне холодно!

Сумерки сгущались. Проходя по цепи, Аксели старался подбодрить людей, но слово плохо грело, когда зубы выбивали дробь. У Алекси так свело челюсти от холода, что он почти не мог говорить. Увидев это, Аксели принял решение:

— Вон там за горкой разведем костры. Лучше умереть от снаряда, чем тихо замерзнуть.

Из еловых веток сделали заслоны, чтобы в какой-то мере загородить костры от противника. Поспорив немного, кому первому идти в дозор, бойцы собрались у костра. Доставали из котомок еду. А чуть поотогревшись, начали и разговаривать потихоньку. Алекси погрел над огнем кусок хлеба и сказал:

— Похоронят ли