Мария Стюарт - Стефан Цвейг
Шрифт:
Интервал:
Но этим решена лишь первая часть задачи, которую ставил себе Уолсингем.Удавка укреплена только с одного конца, надо закрепить ее и с другого. Заговорпротив жизни Елизаветы составлен, но на очереди еще более сложная задача –втянуть в него Марию Стюарт, выманить у пленницы, ничего не знающей озароившейся вокруг нее интриге, согласие по всей форме, «consent». И Уолсингемснова свистит своих ищеек. Он отправляет нарочных в Париж и в Мадрид к Моргану,генеральному уполномоченному Филиппа II и Марии Стюарт, в постоянно действующийкатолический конспиративный центр – жаловаться на Бабингтона и компанию, будтобы те недостаточно рьяно берутся за дело. Они-де не спешат с убийством, такихротозеев и слюнтяев свет не видывал. Не мешало бы пришпорить этих нерадивых ималодушных, подвигнуть их на выполнение священной задачи. Сделать это могла бытолько Мария Стюарт, обратившись к ним с воодушевляющим словом. ДостаточноБабингтону увериться, что его высокочтимая королева одобряет убийство, как онот слов перейдет к делу. Для успешного выполнения великого замысла, поуверениям ищеек, нужно, чтобы Морган склонил Марию Стюарт написать Бабингтонунесколько воспламеняющих слов.
Морган колеблется. Можно подумать, что в минуту внезапного просветления онразгадал игру Уолсингема. Однако ищейки твердят свое: речь будто бы идет лишь оничего не значащем обращении. Наконец Морган уступает, но, чтобы обеспечитьсебя от случайностей, он сам набрасывает для Марии Стюарт текст ее письмаБабингтону. И королева, всецело доверяющая своему агенту, слово в словопереписывает этот текст.
Итак, необходимая Уолсингему связь между Марией Стюарт и заговорщикамиустановлена. Некоторое время еще соблюдается осторожность, к которой призывалМорган, – первое письмо Марии Стюарт к юным прозелитам написано с большойтеплотой, однако в самой общей и ни к чему не обязывающей форме. Уолсингему,однако, нужна неосторожность, нужны ясные признания и неприкрытое согласие,«consent», на задуманное убийство. И по его знаку агенты опять берутся зазаговорщиков. Гифорд внушает злосчастному Бабингтону, что, поскольку МарияСтюарт так великодушно им доверилась, его прямой долг – с таким же довериемпосвятить ее в свои планы. В столь опасном начинании, как покушение наЕлизавету, нельзя действовать без согласия Марии Стюарт: ведь у них есть полнаявозможность без всякого риска через того же бравого возницу снестись с узницей,условиться с ней обо всем и получить указания. Блаженный дурачок Бабингтон,более отважный, чем рассудительный, очертя голову ринулся в эту ловушку. Онотправляет своей très chère souveraine[*]пространное послание, где во всех подробностях рассказывает о своих планах.Пусть бедняжка порадуется, пусть узнает наперед, что час ее освобожденияблизок. С таким доверием, как будто ангелы незримыми путями перенесут егослова Марии Стюарт, и не подозревая, что сыщики и шпионы кровожадно сторожаткаждое его слово, излагает несчастный глупец в пространном письме весь планготовящейся операции. Он сообщает, что сам с десятком молодых дворян и сотнейподручных предпримет смелый набег на Чартли и увезет ее, а в то же времяшестеро дворян, все надежные и верные друзья, преданные делу католицизма,совершат в Лондоне покушение на «узурпаторшу». Написанное с безрассуднойпрямотой послание говорит о пламенной решимости и о полном понимании угрожающейзаговорщикам опасности – его нельзя читать без глубокого волнения. Толькохолодное сердце, только зачерствелая душа могла бы оставить такое признание безответа и одобрения во имя трусливой осторожности.
Но именно на горячности сердца, на не раз испытанной опрометчивости МарииСтюарт и строит свои расчеты Уолсингем. Если кровавый замысел Бабингтона невызовет у нее возражений, значит, он у цели, значит, Мария Стюарт избавила егоот лишних хлопот: не придется подсылать к ней тайных убийц. Она сама себенадела петлю на шею.
Роковое письмо отослано, шпион Гифорд срочно доставил его в государственнуюканцелярию, где его тщательно расшифровали и сняли копию. Внешне никем нетронутое, оно затем проделывает свой обычный путь в пивной бочке. Десятого июляоно уже в руках у Марии Стюарт – и с не меньшим, чем она, волнением, двачеловека в Лондоне ждут, ответит ли она и что ответит, – Сесил и Уолсингем,вдохновители и коноводы этого заговора тайных убийц. Наступил моментнаивысшего напряжения, та трепетная секунда, когда рыбка уже дергает занаживку. Проглотит она ее? Или ускользнет? Минута и в самом деле жестокая, авсе же: мы можем порицать или, наоборот, хвалить политические методы Сесила иУолсингема – неважно. Сколь ни гнусны средства, к которым прибегает Сесил,чтобы погубить Марию Стюарт, он государственный деятель и, так или иначе,служит идее: для него устранение заклятого врага протестантизма – насущнаяполитическая необходимость. Что касается Уолсингема, то трудно требовать отминистра полиции, чтобы он отказался от шпионажа и придерживался исключительнодобропорядочных методов работы.
Ну а Елизавета? Знает ли та, что всю жизнь, при любом своем решении сострахом оглядывалась на суд потомства, что здесь, за кулисами, сооружена такаяадская машина, которая во сто крат коварнее и опаснее всякого эшафота?Совершают ли ее ближайшие советники свои подлые махинации с ее ведома иодобрения? Какую роль – неизбежный вопрос – играла английская королева в подломзаговоре против своей соперницы?
Ответ напрашивается сам собой: двойную роль. У нас, правда, имеются вседоказательства того, что Елизавета была в курсе происков Уолсингема, что спервой же минуты и до самого конца она шаг за шагом, пункт за пунктом терпела,одобряла, а возможно, и поощряла провокаторские махинации Сесила и Уолсингема;никогда суд истории не простит ей, что она видела все это и даже помогалаковарно завлечь в ловушку доверенную ей узницу. И все же – приходится снова иснова повторять это – Елизавета не была бы Елизаветой, если бы ее поступкивсегда были однозначны и прямолинейны. Способная на любую ложь, на любоепредательство, эта самая примечательная из женщин отнюдь не была лишенасовести, и никогда она прямолинейно не чуждалась благородных побуждений.Неизменно в критические минуты находит на нее великодушный стих. Вот и на сейраз ее мучит совесть, что она прибегает к таким грязным методам, и в то самоевремя, как ее помощники оплетают Марию Стюарт своими сетями, она делаетнеожиданный ход в пользу обреченной жертвы. Она призывает к себе французскогопосланника, который руководит пересылкой писем из Чартли и обратно, неподозревая, что пользуется услугами платных клевретов Уолсингема. «Господинпосланник, – заявляет она ему без экивоков. – Вы очень часто сноситесь скоролевой Шотландской. Но, поверьте, я знаю все, что происходит в моемгосударстве. Я сама была узницей в то время, когда моя сестра уже сидела натроне, и мне хорошо известно, на какие хитрости пускаются узники, чтобыподкупать слуг и входить в тайные сношения с внешним миром». Этими словамиЕлизавета как бы успокоила свою совесть. Ясно и вразумительно остерегла онафранцузского посла и Марию Стюарт. Она сказала столько, сколько могла сказать,не выдавая своих слуг. И если Мария Стюарт и теперь не прекратит своих тайныхсношений, то она, во всяком случае, может спокойно умыть руки: я остерегала еееще и в последнюю минуту.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!