Мария Стюарт - Стефан Цвейг

Какое-то сближение становится возможным, когда Мария Стюарт отказывается отсвоего непримиримого отношения к факту коронования ее сына лордами и выражаетготовность признать за ним некоторые права на корону. Разумеется, она и теперьне намерена отречься от королевского титула, и жить и умереть она хочетмиропомазанницей с венцом на челе, но, чтобы купить себе свободу, готова делитьего с сыном. Впервые мелькает у нее мысль о компромиссе. Пусть сын правит изовется королем, лишь бы и ей позволили именоваться королевой, лишь бы на ееотречение был наведен стыдливый глянец сусальной позолоты! Постепеннозавязываются тайные переговоры. Однако Иаков VI, на которого давят лорды, ведетих как расчетливый игрок. Без зазрения совести торгуется он одновременно собеими сторонами, ходит Марией Стюарт под Елизавету, а Елизаветой под МариюСтюарт и ставит попеременно на обе религии, готовый отдать предпочтение тойстороне, которая дороже заплатит, ибо для него это не вопрос чести: ему важноостаться королем Шотландии и в то же время обеспечить себе право на английскийпрестол; он хочет наследовать не одной, а обеим женщинам. Он не прочь остатьсяпротестантом, поскольку это ему выгодно, но склоняется и к католицизму, будетам лучше заплатят; мало того, семнадцатилетний юноша, чтобы обеспечить себеанглийскую корону, не отступает и перед вовсе уж неблаговидной сделкой: онготов жениться на изрядно побитой молью Елизавете, даром что та на девять летстарше его матери и к тому же ее испытанная противница и соперница. ДляДарнлея-младшего эти переговоры – вопрос простого расчета, тогда как МарияСтюарт, все еще живущая иллюзиями и чуждая реальной жизни, пылает и трепещет,воодушевленная последней надеждой – путем соглашения с сыном вырваться насвободу и в то же время остаться королевой.

Но Елизавета сразу же бьет тревогу. Она боится, как бы мать с сыном недоговорились. Не теряя ни минуты, вторгается она в еще неокрепшую пряжупереговоров. Циническое знание людей подсказывает ей, чем взять неустойчивогоюношу: игрой на его человеческих слабостях. Она посылает молодому королю,помешанному на охоте, отборных лошадей и собак. Она подкупает его советников ипредлагает ему самому ежегодный пенсион в пять тысяч фунтов, что при вечныхнедостатках у шотландского двора само по себе является решающим доводом; крометого, она пускает в ход испытанную приманку – английское престолонаследие. Каки обычно, дело решают деньги. В то время как ничего не подозревавшая МарияСтюарт продолжает дипломатическую игру на пустом месте, вкупе с папою ииспанским королем строит воздушные замки насчет католической Шотландии, ИаковVI тишком подписывает договор с Елизаветой, где подробно изложено, что этасделка принесет ему как в деньгах, так и в других благах, но где ни словом неупомянут, казалось бы, более чем уместный здесь пункт об освобождении егоматери. Ни единой строчки о пленнице, совершенно ему безразличной, раз с неебольше ничего не возьмешь. Через голову матери, как будто ее и нет на свете,договаривается сын со злейшим ее врагом. Пусть женщина, даровавшая ему жизнь,теперь, когда от нее больше нечего ждать, оставит его в покое! Как толькодоговор подписан и милый сынок разжился деньгами и собаками, он сразу жеобрывает переговоры с матерью. Стоит ли церемониться с бессильной женщиной! Попоручению его величества короля составляется строжайший рескрипт, где в грубоканцелярском тоне сообщается, что Мария Стюарт навсегда лишена титула и всехправ королевы Шотландской… Отняв у противницы державу, корону, власть исвободу, бездетная соперница отнимает у нее еще и последнее – сына. Наконец-тоона окончательно отомщена.

Победа Елизаветы означает полный крах последних иллюзий Марии Стюарт. Вследза мужем, вслед за братом, вслед за подданными от нее отвернулся сын, еекровное дитя, и теперь она одна в целом мире. Ее разочарованию, ее возмущениюнет границ. Отныне ей ни до кого дела нет. Ни с кем она больше считаться небудет! Раз сын от нее отрекся, что ж, и она отречется от сына. Раз он продал ееправа на престол, она продаст его права. И она называет Иакова VI выродком,ослушником, неблагодарным, испорченным мальчишкой, она проклинает его и грозит,что по завещательному распоряжению лишит его не только шотландской короны, но ианглийских преемственных прав. Чем такому изменнику и еретику, пусть лучшепрестол Стюартов достанется чужому государю! С этим твердым решением онапредлагает Филиппу II шотландские и английские преемственные права, если тотобещает бороться за ее освобождение и смирить Елизавету, убийцу всех ее надежд.Что ей теперь ее страна, ее сын! Лишь бы жить подольше, лишь бы вырваться насвободу и победить! Отныне она ничего не боится и самые отчаянные решения ей нестрашны. Кто все потерял, тому больше нечего терять.

Годами в измученной, униженной женщине накапливались гнев и озлобление.Годами надеялась она, торговалась, интриговала, злоумышляла и искалавозможностей договориться. Ныне мера ее терпения исполнилась. Точно вырвавшеесяна волю пламя, вспыхнула подавленная ненависть к мучительнице, узурпаторше,палачихе. Уже не только как королева на королеву – как женщина на женщинубросается Мария Стюарт на Елизавету, словно норовя выцарапать ей глаза. Поводомслужит ничтожный инцидент: графиня Шрусбери, злобная истеричка и интриганка,под горячую руку обвинила Марию Стюарт в том, что у той амуры с ее супругом.Глупая бабья сплетня, разумеется, и сама графиня ей не верила, но Елизавета, непропускавшая случая повредить доброй славе своей соперницы, постаралась, чтобыэта скандальная история дошла до иностранных дворов, так же как в свое времяона разослала всем иностранным государям пасквиль Бьюкенена вместе с «письмамииз ларца». И тут Мария Стюарт взвилась на дыбы. Мало того что у нее отняливласть, свободу, последнюю надежду и сына, надо еще коварно запятнать ее честь!Ее, которая живет в затворничестве монахиней, не зная ни радостей, ни утехлюбви, хотят выставить на поругание, как блудодейку, покушающуюся на святостьсемейного очага! Ее раненая гордость восстает и требует удовлетворения, играфиня Шрусбери на коленях отрекается от своей бесчестной лжи. Однако МарииСтюарт совершенно точно известно, кто воспользовался этой ложью, чтобы смешатьее с грязью; она почуяла предательскую руку противницы и на удар, из-за углананесенный ее чести, отвечает открытым ударом. Давно уже грызет ее злобноенетерпение, давно хочется ей, как женщина женщине, высказать этой якобыдевственной королеве, которая тщится слыть зерцалом добродетели, всюнеприкрытую правду. И она пишет Елизавете письмо, будто бы затем, чтобыуведомить ее по дружбе, какую клевету и небывальщину распространяет графиняШрусбери насчет ее частной жизни, на самом же деле чтобы бросить в лицо «милойсестрице», что уж ей-то никак не пристало разыгрывать непорочную и порочитьдругих. В письме, дышащем лютой ненавистью, удар следует за ударом. Все словажестокой правды, какие одна женщина может высказать другой, здесь высказываютсявслух, все дурные черты Елизаветы высмеиваются ей в глаза, все ее женскиесекреты безжалостно выволакиваются на свет. Мария Стюарт сообщает Елизаветеякобы «по дружбе», а на самом деле чтобы смертельно ее уязвить, что графиняШрусбери говорит про нее, будто она так тщеславна и так высоко мнит о своейкрасоте, словно она сама царица небесная. Она, мол, ненасытно жадна до лести итребует от своих потакателей, чтобы те постоянно ей кадили и превозносили ее донебес, сама же в припадке раздражения истязает своих придворных дам игорничных. Одной она будто бы сломала палец, другую, которая ей не угодила,прислуживая за столом, ударила ножом по руке. Но все это лишь скромные нападкипо сравнению с ужасными разоблачениями из интимной жизни Елизаветы. ГрафиняШрусбери, по словам Марии Стюарт, уверяет, будто на ляжке у Елизаветы гнойнаяязва – намек на сифилитическое наследие ее отца; она, мол, уже старуха икончает носить крови, а все еще падка до мужчин. И не то чтобы онадовольствовалась одним (графом Лестером), с которым спала несчетное число раз –«infinies foys», – она не пропускает ни одного случая потешить свою плоть и низа что не откажется от своей свободы забавляться и получать удовольствие со всеновыми и новыми любовниками – «jamais perdre la liberté de vous fayre d’amouret avoir vostre plésir toujours avecques nouveaulx amoureulx». Среди ночипробирается она в спальни мужчин в одной рубашке и накидке, и эти приключенияобходятся ей недешево. Мария Стюарт называет имена и приводит подробности. И,не щадя ненавистную, наносит ей жестокий удар в самое больное место. Снасмешкой ставит она ей на вид (кстати, и Бен Джонсон открыто рассказывал обэтом собутыльникам), что она, несомненно, не похожа на всех женщин, а потомуглупости болтают все те, что притворно ждут ее предполагаемой свадьбы сгерцогом Анжуйским, потому что этого быть не может. «Undubitablement vousn’estiez pas comme les autres femmes, et pour ce respect c’estoit follie à tousceulx qu’affectoient vostre manage avec le duc d’Anjou, d’aultant qu’il ne sepourroit accomplir». Да пусть Елизавета знает, что ее ревниво оберегаемая тайнастала общим достоянием – тайна ее женского убожества, дозволяющеголюбострастие, но не подлинную страсть, извращенную игру, но не полноеобладание, тайна, навсегда лишающая ее радостей королевского союза иматеринства. Ни одна женщина на свете не говорила этой всесветнойвластительнице всю неприкрытую правду, как сказала эта узница из своегозаточения: замороженная на двадцать лет ненависть, удушливый гнев и скованныесилы вдруг берут свое – они вздыбливаются в яростном порыве, и удар разъяреннойтигрицы метит в самое сердце мучительницы.