Филантропы в рваных штанах - Роберт Трессел

замешивались на льняном масле и лаке. Для таких работ не применяли скипидар.

− Здорово, черт побери, ложится краска, а? − сказал Харлоу Филпоту в среду утром. − Прямо как патока.

− Ага, и когда пригреет летом солнышко, никаких пузырей на ней не будет, − сказал Филпот с ехидной усмешкой.

− По-моему, они боятся добавить сюда хоть немного скипидару оттого, что краска тогда не ляжет так ровно, и придется красить еще раз.

− Пари держу, именно в этом дело, − согласился Филпот. − Но как только уйдет Красс, я все же капельку добавлю.

− А куда он уйдет?

− Разве не знаешь? Сегодня снова похороны. Видел крышку гроба, которую Оуэн разрисовывал в чертежной в прошлую субботу утром?

− Нет, меня не было. Помнишь, меня послали в Уиндли сделать потолок и покрасить кое-что?

− Ну, да. Совсем забыл, − воскликнул Филпот.

− По-моему, Красс со Слаймом могут капитал себе сколотить на всех этих похоронах, − сказал Харлоу. − Четыре гроба за две недели. По чем им платят?

− Шиллинг за доставку и за то, что положат в него мертвеца, и четыре − за похороны, всего − пять получается.

− Неплохо устроились, − сказал Харлоу. − Парочка трупов в неделю, не считая жалованья, а? Пять шиллингов за два-три часа!

− Да, деньги − оно, брат, неплохо, но я так тебе скажу: даром им не платят. Что до меня, я бы не стал возиться ни с какими жмуриками, − сказал Филпот и вздрогнул.

− А кого хоронят сейчас? − спросил Харлоу после паузы.

− Священника храма Света озаряющего. Он отдыхал за границей, в Монте-Карло. Люди сказывают, еще до отъезда заболел, но перемена места пошла ему на пользу, так что он совсем выздоровел и уже возвращался домой. Но когда этот священник стоял в Монте-Карло на платформе и ждал поезда, на него налетел носильщик с багажной тележкой, и священник взорвался.

− Взорвался?

− Ну, да, − подтвердил Филпот. − Взлетел на воздух! В куски и вверх тормашками! Ну, они, конечно, все эти куски собрали, положили в гроб и сегодня похоронят.

В благоговейном страхе Харлоу не промолвил ни звука, а Филпот продолжал:

− Я тут как-то вечером выпивал с одним парнем, с мясником, у которого этот священник обычно мясо покупал. Я говорю, какая странная, мол, смерть. А мясник отвечает, что он не видит в ней ничего странного. Единственное, что его удивляет, как этот священник не лопнул еще много лет назад. Это ж надо, столько жрать! Мясник говорит, что и в других лавках этот священник тоже набирал целые горы жратвы. Он лопал тоннами!

− Как его звали, этого священника?

− Белчер. Ты, наверно, встречал его в городе. Ужас какой жирный, − ответил Филпот. − Жаль, тебя не было здесь в субботу, ты увидел бы гроб. Фрэнк позвал меня посмотреть надпись. Там было так написано: «Джонидаб Белчер. Родился 1 января 1849. Умер 8 декабря 19..».

− А, я знаю, о ком ты говоришь, − воскликнул Харлоу. − Помню, мои ребята принесли из воскресной школы подписной лист, это они собрали деньги ему на отдых, потому как он заболел. Я еще дал каждому по пенсу, чтобы им стыдно не было перед другими детьми.

− Да-да, это он и есть. И у меня просили тогда денег ребятишки. А теперь я видел у них другой подписной лист. Вчера встретил дочку Ньюмена, и она мне показала. На елку и на угощение для всех ребят, что ходят в воскресную школу. В таком деле я рад помочь...

− Похолодало, правда?

− И черт уши отморозит, − заметил Истон, спускаясь со стоящей рядом лестницы.

Он поставил ведерко с краской на землю и, чтобы согреть руки, стал тереть их и хлопать в ладоши.

Он дрожал, от холода у него стучали зубы.

− Вот бы сейчас кружку пива, − сказал Истон, пританцовывая.

− Я как раз об этом подумал, − тоскливо отозвался Филпот. − Да чего уж там! В обед одну пропущу. Смотаюсь к «Крикетистам». Даже если опоздаю на несколько минут − не беда. Красс и Скряга все равно отправятся на похороны.

− Захвати и мне в бутылочку, − попросил Истон.

− Почему бы и нет, − ответил Филпот.

Харлоу промолчал. Он бы тоже не отказался от кружки пива, но, как всегда, у него не было денег. Обмен мнениями на этом закончился, и они вернулись к работе. Это было очень своевременно, ибо несколько минут спустя они заметили Скрягу, подглядывающего за ними из-за угла. Они не знали, давно ли он там стоит и подслушивал ли он их разговор.

В двенадцать часов Красс и Слайм торопливо умчались, и немного погодя Филпот снял фартук и надел пальто, собираясь в пивную. Когда рабочие узнали, куда он идет, другие тоже стали просить, чтобы он принес им пива. Кто-то предложил собрать с жаждущих выпить по два пенса. Так и сделали: был собран один шиллинг и четыре пенса. Деньги вручили Филпоту, который должен был принести в кувшине галлон пива. Он обещал вернуться как можно скорей, и некоторые пайщики решили не пить в обед чаю, хотя и знали, что Филпот придет только к самому концу перерыва. В лучшем случае будет без четверти час.

Время тащилось медленно, и в конце концов единственный обладатель часов стал терять терпение и уже отказывался отвечать на вопрос, который час. Наконец послали на верхний этаж Берта посмотреть на церковные часы, которые были видны оттуда. Он вернулся и сообщил, что уже без десяти час.

Среди пайщиков началась тревога. Они попеременно выходили на дорогу посмотреть, не покажется ли Филпот, но каждый возвращался с одним и тем же известием: Филпота нет как нет.

Формально в отсутствие Красса никто не исполнял обязанностей десятника, но ровно в час все приступили к работе, так как боялись, как бы Сокинз или какой другой фискал не донес Крассу или Скряге.

В четверть второго Филпота все еще не было, и тревога сменилась паникой. Кое-кто открыто говорил, что он наверняка пропивает их денежки. По мере того как шло время, к этому мнению присоединились все. В два часа надежды на его возвращение испарились, двое или трое пайщиков стали пить холодный чай.

Опасения оказались более чем обоснованными − они не увидели Филпота до следующего утра. Он появился с виноватым, робким видом и дал слово вернуть