Филантропы в рваных штанах - Роберт Трессел

Судя по нетерпению, с которым они ожидали обеда, можно было подумать, что им предстоит роскошный пир, а не хлеб, сыр с луком или копченая рыбина да перепревший чай.

Два часа пытки до обеда и еще три часа − после обеда. А потом, слава богу, будет слишком темно, чтобы работать.

Для них бы было гораздо лучше, если бы они не были «свободными» людьми, а рабами, не наемной силой, а собственностью мистера Раштона. Сейчас ему наплевать, если один из них или все они заболеют или умрут от простуды. Его это не касается. Найдется сколько угодно людей, которые сидят без работы и живут впроголодь и которые с радостью займут их места. Но если бы они были собственностью Раштона, он наверняка приказал бы прервать работу вроде этой и велел бы выполнить ее позже, чтобы не рисковать здоровьем и жизнью своих рабов, или, если бы уж они продолжали работать в такую погоду, хозяин позаботился бы по крайней мере о том, чтобы они были как следует накормлены и одеты. Он заботился бы о них не меньше, чем о своей лошади.

Люди очень берегут своих лошадей. Если лошадь надорвется и заболеет, им приходится платить ветеринару, покупать лекарства, не говоря уже о стоимости корма и конюшни. Если они загонят лошадь до смерти, им придется купить другую. Но ни одно из этих соображений не касается рабочих. Если человек, работая на хозяина, умрет, тот даром возьмет другого на соседнем перекрестке. Хозяину не надо покупать рабочего. Единственное, что он должен сделать, − дать рабочему столько денег, чтобы тому хватило на скверную еду и нищенскую одежду. Все это до тех пор, пока рабочий работает на хозяина. Если же хозяин доведет его до болезни, он не обязан кормить больного или давать ему лекарства. Рабочий либо обойдется без этого, либо заплатит за все сам. В то же время надо признать, что рабочий имеет больше, чем раб или лошадь, так как он обладает бесценным даром Свободы. Если ему не нравятся условия, предложенные хозяином, он не обязан на них соглашаться. Он может отказаться от работы и голодать. На нем нет пут. Он Свободный человек. Он Наследник всех предшествующих Веков цивилизации. Он наслаждается полной Свободой. У него есть право свободного выбора − Подчиняться или Голодать. Питаться отбросами или не есть ничего.

Ветер становился все холоднее. Небо, на котором сквозь облака еще недавно виднелись небольшие голубые просветы, стало беспросветно серым. По всем признакам, надвигался снегопад.

Это вызывало у них смешанные чувства. Если действительно пойдет снег, они не смогут продолжать работу. И поэтому они невольно желали, чтобы пошел снег, или дождь, или град, или что угодно, только бы прекратилась эта пытка. С другой стороны, если погода помешает закончить отделку фасада, некоторых из них тут же уволят, потому что внутренние работы практически закончены. Если бы дело зависело от них, они бы не стали зря терять время, ведь до рождества оставалось недели полторы.

Утро тянулось медленно, снег так и не пошел. Работали молча, разговаривать не хотелось. Все боялись, что Хантер, Раштон или Красс подглядывают за ними из-за какого-нибудь куста или дерева либо смотрят в окно. Этот страх держал их в таком напряжении, что многие боялись даже оглянуться. Каждому хотелось, чтобы его взяли на работу по ремонту следующего дома. Если верить слухам, фирма «Раштон и К°» собиралась выполнить этот заказ мистера Светера.

Наконец настал полдень. Едва прозвучал свисток Красса, как все собрались на кухне у пылающего очага. Светер отпустил две тонны угля и распорядился топить ежедневно камины почти во всех комнатах, чтобы дом был готов к рождеству.

− Так это правда, что фирма будет ремонтировать для старика Светера еще один дом? − спросил Харлоу, поджаривая рыбину, нанизанную на кончик палочки.

− Ерунда! − мрачно отозвался человек, сидящий на ведре. − Все это выдумки. Ты про какой это дом? Небось про тот, что осматривали Раштон со Скрягой? О нем говоришь?

− Да, − ответил Харлоу.

Остальные с интересом прислушивались.

− Да, они его даже не оценивали! Хозяин за границей, а в саду были деревья, которые понравились Раштону, и он сказал Скряге, какие хочет, взять себе. После этого Хантер и Нед Даусон отправились туда с телегой. За два-три раза вывезли, черт их дери, почти все хорошие деревья. Что не сгодилось Раштону, досталось Хантеру.

Все оживились, на время забыв, что надежды на получение работы оказались несбыточными.

− Кто это тебе сказал? − спросил Харлоу.

− Сам Нед Даусон. Точно так все и сказал. Можешь у него спросить.

Неда Даусона, который считался подручным Банди, несколько дней не было в доме, его отправили на склад для каких-то работ, и в «Пещеру» он вернулся только этим утром. Когда к нему обратились, он подтвердил слова Дика Уонтли.

− Наживут они неприятности, если не будут осторожнее, − заметил Истон.

− Э, нет, за них можешь не беспокоиться. Раштон вывернется. Посредник, кажется, его приятель, они вдвоем все и обделывают.

− На ходу подметки рвут! − изумился Харлоу.

− Ну, это пустяки по сравнению с тем, что они делали раньше, − сказал человек на ведре. − Помните, прошлым летом Раштон утащил из холла в доме на Большой аллее столик, такой красивый, дубовый с резьбой.

− И там тоже все сошло с рук, ага? − крикнул Филпот, другие рассмеялись.

− Помните, большой дом, в котором мы работали прошлым летом − номер пятьсот девяносто шесть, − пояснил Уонтли для непосвященных. − Ну, так вот, дом долго пустовал, и мы нашли этот стол в чулане. Чертовски хороший был столик. Без ножек, его прикрепляли к стене на кронштейнах. Столешница овальная, мраморная, а под ней − резная дубовая русалка с поднятыми над головой руками, словно бы она поддерживает крышку стола, ну, просто шик! − Человек, сидящий на ведре, говорил с большим энтузиазмом. − Стоил он не меньше пяти фунтов. Только вытащили мы этот стол, появляется, черт его дери, Раштон собственной персоной. И как только увидел столик, сразу велел Крассу закрыть его мешковиной и никому не показывать. А потом отправился в контору, прислал ученика с тележкой и забрал его себе домой, он и сейчас там, в зале. Месяца два назад меня туда посылали покрасить и покрыть лаком двери, и я видел его собственными глазами. Прямо над ним висит картина, называется «День Страшного суда», − гром, молния, землетрясение, мертвецы