Приз - Полина Дашкова

— Да, месье. Что конкретно вы хотите знать?

Ни тени удивления не мелькнуло на аккуратном круглом лицегорничной. Кумарин вопросительно взглянул на Григорьева. Клер поставилакофейник и застыла в ожидании ответа.

— Как они провели вчерашний день, сколько времени находилисьв гостинице, уезжали куда-нибудь и если да, то надолго ли? Ходили на пляж? Чтоони делают сейчас? — медленно, неуверенно сказал Андрей Евгеньевич.

— Я поняла, месье. В каком они живут номере?

Григорьев назвал номер. Клер удалилась. Тихо звякнултелефонный аппарат. Она звонила из соседней комнаты.

— Вы ешьте, ешьте, пока нечего волноваться, — вполголоса,по-русски, произнес Кумарин и расправил вилкой ломтик семги на поджаренномхлебе. — Да, вы так и не сказали, что за крик вы там услышали? Вы вообщеуверены, что кричал именно Рейч? С чего вы взяли, что у него галлюцинации?

— Он кричал: они опять здесь, они меня душат. Он звал напомощь.

— Странно, что вы сразу не помчались его спасать. А может,он просто свихнулся от долгого общения со своей коллекцией ужастиков?

Григорьев покачал головой.

— Рики — наркоман. Когда я в этом убедился, я понял, что онрано или поздно посадит Генриха на иглу. При таком сожительстве нет иныхвариантов.

— А знаете, — задумчиво произнес Кумарин, — я не был слишкомблизко знаком с Рейчем, но мне почему-то всегда казалось, что ему не сужденоумереть естественной смертью. Его либо убьют, либо он покончит с собой. Впринципе, то, что происходит с ним сейчас, — медленный суицид. Медленный и,наверное, для него сладкий. В его выборе есть нечто изысканно-порочное, я бысказал, нечто древнеримское.

— Глупость есть в его выборе, — Григорьев сердито помоталголовой, — глупость, беспомощность, стариковский страх одиночества.

В гостиную бесшумно вошла Клер. Лицо ее оставалосьнепроницаемым. Она заговорила четко, как автоответчик.

— Вчера утром, после завтрака, ваш приятель и его молодойдруг ездили на такси, вероятно, в Ниццу. Отсутствовали около трех часов. Вернувшись,закрылись в номере. В десять опять уехали на такси. Вернулись в половинетретьего ночи. Ваш приятель был бледен, еле держался на ногах. Его молодой другвыглядел и вел себя вполне нормально, только смеялся чуть громче, чем этоприлично в такое позднее время. Утром, когда горничная принесла завтрак, дверьдолго не открывали. Открыл молодой месье, совсем голый, взял поднос, в номергорничную не пустил. В данный момент два месье занимаются сексом.

— Благодарю вас, Клер, — важно кивнул Кумарин.

— Не за что, месье. Вы хотите, чтобы наблюдение былопродолжено?

— Да, пожалуйста.

— Как долго вы будете интересоваться этими двумя месье?

— Пока не знаю. Два-три дня.

— Хорошо. Хочу заранее предупредить, что если вы будетеплатить сразу за неделю, то в день получается дешевле.

— Я понял. Думаю, завтра или даже сегодня к вечеру мы болееточно определимся со сроками. Вы можете идти.

Она царственно удалилась, прихватив с собой пустое блюдоиз-под семги.

— Ну что, Андрей Евгеньевич, как долго мы с вами будеминтересоваться двумя месье, которые в данный момент занимаются сексом? —пробормотал Кумарин по-русски, давясь смехом. — Песня, а не женщина! Ее старшийбрат работал в полиции, теперь имеет маленькое детективное агентство. Слушайте,а ведь это правда вылетит в копеечку. Даже со скидкой получится не меньшепятисот евриков в сутки.

— Надо выяснить точную сумму и номер банковского счетаагентства, — пожал плечами Григорьев, — остальное — проблема Билли. В крайнемслучае, он покроет эти непредвиденные расходы из своего кармана.

— Правильно, — кивнул Кумарин, — пусть раскошелится. Но мнекажется, все это бессмысленно. В принципе, две основные версии у вас уже есть.Первая, удобная для Макмерфи: снимки отправлял сам Рейч. Реальный мотив —напомнить о себе, остаться в информационном поле, доказать ребятам из ЦРУ, чтоони плохие ребята. Идеальный для Макмерфи мотив — заказ «Аль-Каиды», местьтеррористов доблестным бойцам демократии. Версия вторая: снимки выкрал либовыкупил у Рики и разослал Вова Приз.

— Зачем? — тихо спросил Григорьев.

— Вы же сами первый высказали эту версию. Вы просили менярассказать об этом персонаже все, что мне известно.

— Ну да, конечно. Вот и рассказывайте. Я слушаю.

— Он слушает! — хмыкнул Кумарин. — Слушает и мотает на ус.Андрей, вам не кажется, что мы с вами сейчас в жмурки играем? Два старых дуракас завязанными глазами шарят руками по воздуху, натыкаются на всякие волшебныеперстни и привидения и сами не знают, кого хотят поймать. Ладно. Вот вам версияномер два. Сейчас Вова всего лишь рекламный брэнд партии «Свобода выбора».Никакой реальной власти у него нет. У него нет даже права голоса, и не будет,пока лидером остается Рязанцев. Именно в Рязанцева вкладываются американскиеденьги, и за этим стоит Билли Макмерфи. Рязанцев его человек. Он вырастил,выкормил этого демократического лидера, он вместе с Хоганом создал лобби вроссийском парламенте. И будет поддерживать свое детище до последнего. Но еслиРязанцев лишится этой поддержки, он слетит. Без американских денег он никому ненужен. Он слабый, вялый, нездоровый. Вряд ли новое руководство русским секторомЦРУ захочет оставить Рязанцева лидером. Потребуется свежий человек. А тут какраз Вова, такой молодой, сильный, такой популярный.

— Вы думаете, в головенке этого мачо могла сложиться такаяпричудливая комбинация? — спросил Григорьев. — Откуда ему знать, кто такойМакмерфи?

— Ну, это не сложно. Вова дружит с начальником службыбезопасности Рязанцева, с человеком, которого все называют Егорыч. Этот Егорычотлично знает, кто такой Макмерфи. Да и генерал Жора был знаком с Билли, еще поАфганистану. Они встречались, но, разумеется, не дружили.

— Вот как? — Григорьев удивился и слегка напрягся. — В такомслучае история с мемуарами Колпакова и с убийством Драконова должна была Биллизаинтересовать. Но мы с ним вообще не обсуждали это.

— Ой, перестаньте, — махнул рукой Кумарин, — Билли сейчасинтересуют только его вынужденный отпуск и возможная отставка. Для него всеотошло на второй план, даже проблемы с Рязанцевым. Да, кстати, вы знаете, вчераваша дочь удрала с ток-шоу, на котором должна была морально поддерживатьРязанцева. Там и Приз выступал, очень ярко, успешно, как всегда. Рязанцев наего фоне выглядел бледно.

Григорьев застыл с куском ананаса на вилке. Кумаринвыразительно пошевелил бровями.