Приз - Полина Дашкова

— А что вы так заволновались? Там кому-то из гостей сталоплохо перед эфиром, и ваша дочь на своей машине повезла его в больницу.

— Кого — его? — спросил Григорьев, хрипло откашлявшись. —Почему именно Маша? Она что, «скорая помощь»?

— Понятия не имею. Вам же не нравится, когда мои люди ведутее в Москве. Вы не желаете получать от меня информацию. Вот, чтобы вас необижать, никакого наблюдения со стороны моего ведомства за ней сейчас нет. Япользуюсь случайными, недостоверными сведениями. Что вы молчите? Опять не так?

— Не знаю, что сказать, — покачал головой Григорьев.

— Помните, был такой режиссер Сергей Дмитриев? Ну,лирические комедии, — Кумарин защелкал пальцами, пытаясь вспомнить хотя бы одноназвание, но не смог, — ладно, неважно. В общем, режиссер, старик, одинокий,несчастный. С ним Маша отправилась в больницу, забирать его внучку.

— Почему надо было срываться с ток-шоу перед эфиром? Зачемтакая срочность? И вообще, откуда она знает этого Дмитриева? Кто он ей?

— Еще спросите, чем больна внучка, — Кумарин вздохнул, — вы,Андрей Евгеньевич, решите для себя, нужно вам, чтобы за Машей там наблюдали моилюди, или нет?

— Ну допустим, ваши люди делают это независимо от того,нужно мне это или нет, — раздраженно заметил Григорьев.

— Успокойтесь. Сейчас никакого наблюдения не ведется. Я покане вижу необходимости. Наружка — вещь дорогая, хлопотная. Мне, конечно,интересно, как там у Маши все сложится с майором Арсеньевым, но не до такойстепени, чтобы ради этого пускать за ней хвосты и прослушивать ее телефоны. Отом, что она удрала с ток-шоу, я узнал случайно. Ведущий — мой знакомый. Онзвонил мне сегодня рано утром, приглашал выступить у него через две недели. Яспросил, как все прошло вчера у Приза и Рязанцева, он рассказал, что бедныйЖеня еле ворочал языком, наверное, расстроился, из-за своей американки. Она сорваласьдо эфира, помчалась в больницу со стариком Дмитриевым.

— Значит, ваши люди ее пока не ведут? — быстро спросилГригорьев.

— Я же сказал, нет необходимости.

Андрей Евгеньевич вдруг подумал, сам не зная почему, что емубыло бы спокойней, если бы именно сейчас Машу вели люди Кумарина. Но тут жеотмахнулся от этой глупой мысли.

Два года назад, когда Макмерфи впервые отправил Машу вМоскву, Григорьев ужасно не хотел, чтобы она летела, волновался, не мог спать,пока она была там. Однако ничего страшного с ней не случилось.

На этот раз ее отправлял не Макмерфи, а его заместитель. Нис какими убийствами, ни с какими шпионскими играми ее командировка не быласвязана. Ей следовало оценить психологическое состояние Рязанцева и понаблюдатьза Призом, сравнить политические перспективы нынешнего лидера «Свободы выбора»и его возможного преемника. То, что именно ее отправили с таким заданием, былотактическим ходом со стороны заместителя Макмерфи. Отправляя в качествеэксперта Мери Григ, он хотел показать Билли и всем остальным, что в егоотношении к Рязанцеву нет никакой предвзятости. Рязанцев — человек Макмерфи, иофицер Григ — человек Макмерфи. Она хорошо относится к Рязанцеву, и ейкатегорически не нравится Приз.

Когда она улетала, Андрей Евгеньевич был за нее спокоен. Носейчас вдруг что-то неприятно кольнуло, просто так, без всяких видимых причин.Кумарину он, разумеется, ничего не сказал. Поднявшись к себе в комнату, набралномер Маши. Но телефон был выключен.

«Где ты? Что ты там делаешь? Взрослая, умная,самостоятельная, а все равно страшно. Хочется хотя бы голос услышать».

* * *

— Мы больше ничего не будем здесь трогать, — сказалАрсеньев, — ты меня слышишь?

Маша стояла, не двигаясь, глядя на обгоревшие останки.

— Не смотри. Давай отойдем. Тебе надо попить водички и успокоиться.

Она все еще зажимала рот руками. Он попытался развернуть ееза плечи, она очнулась, вздрогнула, вырвалась, побежала к реке. Саня понял: еетошнит, она не хочет, чтобы он видел, как ее будет выворачивать наизнанку. Онпошел за ней достаточно медленно, давая возможность ей побыть одной, нооставаясь поблизости. По дороге он еще раз взглянул на свой мобильный. Сетипо-прежнему не было. Значит, чтобы вызвать группу, придется отъехать на парукилометров.

Маша скрылась в кустах малины. Арсеньев закурил.

Меньше всего ему хотелось думать о том, что обгоревшее тело,которое они видели, могло быть телом Гриши Королева, его соседа, его друга,мальчика восемнадцати лет, который учился в медицинском институте и все пыталсянаписать детектив. Перед глазами возникло лицо Веры Григорьевны, Гришиной мамы.

«…И потом, знаете, я чувствую. Я что-то очень плохоечувствую. Спать не могу, какая-то чернота в душе. Никогда раньше такого небывало».

Гриша с младенчества попадал в разные истории. В два годабыл покусан бродячей собакой, у которой пытался отнять свой мячик. В четыре надаче скатился в болото на трехколесном велосипеде и чуть не утонул, посколькуникак не хотел выпустить из рук руль. Тогда же разворошил палочкой осиноегнездо и был покусан осами так, что чуть не погиб. В шесть прыгал с балконатретьего этажа, раскрыв зонтик. В семь был серьезно избит зимой на горке. Всеговорили: «ехай!», а он упорно поправлял: «езжай!».

Семья жила в центре Москвы, вокруг было много старых домов.Гриша излазал все чердаки и подвалы, натыкался на бомжовские лежбища, притонынаркоманов, а однажды попал в нору беглого уголовника, нашел заточку. Гриша раздесять рассказывал Арсеньеву эту историю, повторяя, что родился в рубашке.Оказалось, что уголовник, который скрывался в подвале, — настоящий зверь,грабитель, убийца. Его искали несколько месяцев. И нашли благодаря Грише. Еслибы бандит застал в своем убежище любопытного восьмилетнего мальчишку, неизвестно,чем бы все кончилось. Но если бы Гриша не полез в этот подвал, неизвестно,сколько еще народу мог бы ограбить и убить этот злодей.

— Я жутко везучий, — говорил Гриша, — однажды я провалилсясквозь пол в доме, который собирались ломать. Я летел через три этажа, мнезасыпало глаза песком, я совершенно ослеп. Никто не знал, что я туда полез. Тамбыл шикарный чердак, я надеялся найти клад, что-нибудь типа сундука с золотом.И вот я лежал, меня придавило доской, а к дому уже подъехал экскаватор. Явалялся полудохлый и вдруг слышу: мяу, мяу! Я не мог допустить, чтобы погибланевинная киска, поднялся на ноги, стал искать ее, понял, что сам не найду, икинулся на свет, к выходу, позвал на помощь. Киску спасли рабочие, которыеприехали ломать дом. Ну и меня заодно не пришибли.

— Он везучий, вы даже не представляете, какой Гришкавезучий, — повторял Витя, когда исчез его старший брат.