Приз - Полина Дашкова

Серый тут же взял трубку.

— Выясни, как там дела, и перезвони мне, — приказал Приз.

Через несколько минут он узнал, что Василиса Грачева покамолчит, молчит вполне натурально.

«Ладно, — решил он, — будем считать, что в лагерь напожарище забрел какой-то случайный человек, обнаружил жмуров и вызвал милицию».

У ворот аэродрома Вову ждала небольшая толпа подростков вфутболках с его портретами. В руках у них были плакаты, тоже с его портретами ис лозунгами «Очнись, Россия!». Он остановил машину, вылез, толпа заметила его,завизжала, запрыгала. Сначала вразнобой, потом дружно, хором, они принялисьскандировать: «Во-ло-дя Приз! РОССИЯ, ОЧНИСЬ!».

Грохнул бодрый марш. Засуетились телевизионщики. Подскочиладминистратор, стал говорить что-то, прибежали костюмер, гример. Вова выключилсвой мобильный и расправил плечи.

Перед тем как сесть за штурвал спортивного самолета, онуспел дать десяток автографов, на журналах, постерах, календарях и на розовыхдевичьих ладошках.

— Ну что, Андрей Евгеньевич, его страна — это, как японимаю, наша с вами страна? — сказал Кумарин.

— Бред какой-то, — покачал головой Григорьев, — допустим,Рики играет роль посредника между неким человеком из России и этими саудовцами.Человек из России просит у них денег. Они готовы вложить деньги, чтобы иметьсвое лобби в нашем парламенте? Чтобы этот человек расчищал для них каналыторговли наркотиками, помогал открывать на территории России под видом медресешколы, в которых учатся боевики и производятся люди-бомбы? Но при чем здесьРики? Почему именно он посредник?

— Он ответил на этот вопрос. Вы слышали, — Кумарин пожалплечами, — на мой взгляд, никакого бреда. Видите, здесь написано, что РихардМольтке с шестнадцати лет является членом общества «Врил». Дальше нам с вамилюбезно поясняют в сноске, что это такое. Общество «Врил» зарегистрировано каккультурная организация десять лет назад. Формально занимается авангарднымискусством. Ничего противозаконного. Выставки современных художников,перформансы, театр, кино, литература. Все очень даже интеллектуально. Издалипахнет только свежестью, свободой, демократией, никак не трупами, не нацизмом.Существует на членские взносы, спонсорские вливания и пожертвования от богатыхлюбителей художественного авангарда. Выпускает небольшим тиражом каталогивыставок, фотоальбомы, ежегодный альманах. Кстати, газета у них есть. Знаете,как называется?

— Неужели «Огненный меч»?

— Да. Как вы догадались? — ухмыльнулся Кумарин. — Ну, чтотам еще? Есть небольшой офис во Франкфурте. Вроде бы ничего противозаконного.Это вам не бритоголовые ублюдки с дубинами и свастиками. Это интеллектуалы. Онипровозглашают свободу самовыражения. Не слишком оригинально, правда? Но неволнуйтесь. Это только теория. На практике все очень оригинально и весело.Свобода самовыражения — это наркотические оргии, Содом и Гоморра, богохульство,порнография, некрофилия. Спектакли и перформансы — черные мессы, а главные темыстатей в газете и в альманахе — оккультная антропология, клонирование, чистотарасы, новое, совершенное будущее, основанное на компьютерных технологиях ибиоинженерии. Наукообразная смесь сатанизма и неонацизма.

— Погодите, я ничего не понимаю! — Григорьев схватился засигарету и принялся нервно щелкать зажигалкой. — Несколько экземпляров«Огненного меча» нашли в квартире во Франкфурте, которую снималилетчики-камикадзе. Рики — член общества «Врил». Я не читал этот «Меч», но яслышал главы из романа Рики. Не вижу связи! Убейте меня, но представить, чтомусульманские экстремисты, камикадзе, общаются с такими, как Рики, невозможно!

Кумарин долго молчал, потом спросил:

— Скажите, когда взорвались «близнецы», это было круто?

Григорьев посмотрел на него, как на сумасшедшего, и молчакивнул.

— Это был классный перформанс! — продолжал Кумарин. — Круто,стебно, отпадно.

— Вы хотите сказать, что…

— Я ничего не хочу сказать. Мы остановились на смесисатанизма и неонацизма. На оргиях и черных мессах. Знаете, все это безумнопривлекательно для миллионов молодых идиотов в Европе, в России, в Америке. Непотому, что миллионы тупы и кровожадны по своей природе. Нет, им скучно. Бытьнормальным скучно. Просто жить скучно. Ходить каждый день в школу, в институт,на работу — преснятина, картофельное пюре без соли. Уважать и любить родителей,влюбляться, строить семью, греметь кастрюлями, рожать детей — фи, сопли ссахаром. Стареть и умирать, не испытав ничего этакого, не подкрасиввегетарианскую зелень красненьким, черненьким? Нет уж, дудки! Все надопопробовать: групповуху, наркотический кайф, а если это модно, почему неполакомиться человечиной? Why not?

Кумарин уже давно не читал по бумажке. Он говорил, громко,возбужденно. Он тяжело дышал, сопел, щеки его порозовели, глаза сверкали.Григорьев еще никогда не видел его таким.

Андрей Евгеньевич отложил сигарету, молча налил воды своемушефу и протянул стакан.

— Спасибо, — Кумарин выпил залпом.

— Всеволод Сергеевич, что будем делать? — спросил Григорьев.

— А что мы можем, Андрей Евгеньевич? С Интерполом я ужесвязался, саудовцев встретят в Женеве. Как только всплывет какая-нибудьинформация о них, мне позвонят.

— И окажется, что это честные предприниматели, которые тихоцедят свою нефть, торгуют финиками и никакого отношения к терроризму не имеют.

— Не беспокойтесь, Андрей Евгеньевич. Имеют. Я несомневаюсь.

— У нас с вами что, теория заговора? — взвился Григорьев. —Темные тайные силы, которые хотят владеть миром? Нет. У нас всего лишь кассета,на которой маленький хорошенький гомосексуалист Рики просит денег у двухнесимпатичных арабов. Для кого он их просит — осталось за скобками. О какойстране идет речь — не сказано. Наконец, в чем цель этого тихого мероприятия —тоже понять нельзя. У нас с вами сплошные неизвестные, и решить это уравнениетрудно.

— Вы, кажется, рассказывали, как восторженно Рики отзывалсяо Призе, — тихо произнес Кумарин.

— Да. Он уверял меня, что лет через пять Вова Приз станетпрезидентом. Он таскал Вову в какой-то свой изотерический клуб.

— Ну да, понятно, — кивнул Кумарин, — он знакомил его стоварищами из культурной организации «Врил».

— Нет, — Григорьев помотал головой, — все равно не верю!Зачем это нужно Рики? Он живет в своих мультимедийных и наркотических мирах,сочиняет бредовые тексты, спит с бедным Генрихом и тянет из него деньги. Онсчитает себя эстетом, интеллектуалом. Ну да, он состоит в этом вашемстрашненьком обществе «Врил». Порнография, богохульство и даже некрофилия, идаже черная месса — еще не нацизм.