Точка обмана - Дэн Браун

— Послушайте, Гэбриэл, я решилась поделиться с вами этойнеприятной информацией по трем причинам. Во-первых, чтобы показать, что ЗакХарни — приличный человек, который ставит хорошую работу правительства вышесобственных интересов. Во-вторых, чтобы поставить вас в известность о том, что,к сожалению, ваш кандидат не настолько заслуживает доверия, как вам можетказаться. И в-третьих, чтобы убедить вас принять то предложение, которое ясейчас сделаю.

— А именно?

— Хочу дать вам шанс на правильный, разумный поступок.Патриотичный поступок. Осознаете вы сами это или нет, но положение уникально втом смысле, что именно вы в силах избавить Вашингтон от возможного скандала. Иесли удастся сделать то, что я сейчас вам предложу, то, вполне возможно, вамбудет обеспечено место в команде президента.

Место в команде президента? Гэбриэл с трудом вериласобственным ушам.

— Мисс Тенч, что бы вы ни имели в виду, мне очень ненравится, когда меня шантажируют, принуждают или унижают. Я работаю визбирательной кампании сенатора потому, что верю в его политику. И еслиподобный разговор хоть в какой-то степени указывает на те методы, какими ЗакХарни добивается политического влияния, то мне совсем не хочется иметь с нимдело. Если вы имеете серьезные аргументы против сенатора Секстона, то ярекомендовала бы опубликовать их в прессе. Честно говоря, я считаю, что все этопросто фальшивки.

Тенч устало вздохнула.

— Гэбриэл, противозаконное финансирование кампании вашегокандидата — это факт. Мне очень жаль. Я знаю, что вы искренне ему доверяете. —Она понизила голос. — Послушайте, дело вот в чем. Президент и я — мы быопубликовали информацию, будь это необходимо, но неприятности окажутся простоогромными. В скандал будут вовлечены несколько крупных корпораций, нарушающихзакон. Множество ни в чем не повинных людей окажутся под ударом. Платить за всепридется именно им.

Она затянулась, потом не спеша выпустила кольцо дыма.

— Президент надеется найти какой-нибудь иной способдискредитировать действия сенатора. Более аккуратный, что ли... от которого непострадают невинные люди. — Тенч положила сигарету в пепельницу и скрестиларуки на груди. — Короче говоря, нам хотелось бы, чтобы вы открыто признались всвоей интимной связи с сенатором.

Гэбриэл похолодела. Тенч говорила так, будто не сомневаласьв обоснованности своих слов. Но почему? Откуда такая уверенность? Доказательствне существовало. Все произошло один единственный раз, за запертой дверьюкабинета Секстона в сенатском офисе. Нет, эта женщина определенно не можетничего знать. Она закидывает удочку просто так, наугад. Гэбриэл постараласьговорить спокойно и уверенно.

— Вы слишком многое домысливаете, мисс Тенч.

— Что именно? Что между вами существует связь? Или что выспособны отвернуться от своего кандидата?

— И то и другое.

Тенч улыбнулась и поднялась из-за стола.

— Ну хорошо, давайте прямо сейчас проясним один из этихпунктов, согласны?

Она снова подошла к сейфу и опять вернулась с конвертом, насей раз красным. На нем стояла печать Белого дома. Советница сломала печать, перевернулаконверт и высыпала перед гостьей его содержимое.

На столе оказались десятки цветных фотографий. Перед глазамиГэбриэл рушилась вся ее так удачно начинавшаяся карьера.

За стенами хабисферы продолжал дуть сильный ветер. Посравнению с океанскими ветрами, к которым привык Толланд, он представлял собойсовсем иную, непривычную и опасную стихию. На океанских просторах ветер —следствие приливов и фронтов повышенного давления, а потому дует порывами.Здесь же это был тяжелый холодный воздух, словно приливная волна, скатывавшийсяс ледника. Наиболее мощный поток воздушных масс из всех, какие приходилосьиспытывать Толланду. О таком ветре, дуй он со скоростью в двадцать узлов,мечтал бы каждый моряк. Но при восьмидесяти узлах он был проклятием даже длятех, кто ощущает твердую землю под ногами. Толланд чувствовал, что, если сейчасостановиться и расслабиться, ветер легко может сбить с ног.

Эта воздушная река оказывалась еще более неприятной из-занебольшого наклона ледника. Угол был совсем незначительным, понижениепродолжалось две мили — до самого океана. Но даже несмотря на острые шипы,прикрепленные к ботинкам, Толланда не покидало неприятное чувство, что любойнеосторожный шаг способен лишить его опоры и отправить в неприятное путешествиепо бесконечному ледовому склону. Двухминутная лекция, прочитанная Норой Мэнгоро безопасности на леднике, оказалась совершенно бесполезной.

— Это ледоруб «Пиранья», — поясняла она во время сборов,прикрепляя легкое орудие в форме буквы «Т» к его поясу. — Лезвие стандартное, вформе банана, полу–трубчатое. Если кто-то поскользнется или не сможет устоятьперед порывом ветра, надо схватить ледоруб одной рукой за рукоятку, другой заголовку, с силой воткнуть в лед лезвие и упасть рядом, упираясь шипами.

С этим вселяющим уверенность напутствием Нора связала всехчетверых подобием упряжи. Все надели защитные очки и вышли в полярную ночь.

Сейчас четыре фигуры двигались вниз по леднику, отделенныедруг от друга десятью ярдами веревки. Нора шла первой, за ней Мэрлинсон, потомРейчел, а Толланд выполнял функцию якоря.

Чем дальше уходили они от хабисферы, тем острее становилосьбеспокойство Толланда. В надутом костюме, хотя и очень теплом, он чувствовалсебя лишенным координации астронавтом, который с трудом пробирается по далекойпланете. Луна спряталась за плотные штормовые облака, погрузив ледовую пустынюв непроглядную тьму. Ветер с каждой минутой становился все сильнее, ощутимоподгоняя вниз.

Постепенно защищенные очками глаза начали различать огромноепустынное пространство вокруг, а с осознанием пустоты пришло и ощущениегрозящей опасности.

Излишни ли предосторожности НАСА или нет, Толланд непереставал удивляться решению администратора рискнуть жизнью четырех человек,хотя можно было ограничиться двумя. Тем более странно, что две дополнительныежизни принадлежат дочери сенатора и знаменитому астрофизику. Толланд испытывалпотребность защитить Рейчел и Корки. Как капитан он привык брать на себяответственность за членов команды и всех, кто находится рядом.

— Держитесь позади меня! — скомандовала Нора, с трудомперекрикивая ветер. — Пусть санки прокладывают путь.