Роман без героя - Александр Дмитриевич Балашов

После всего этого Пилат взял Его за руку и вышел к евреям.

– Вот я вывел его к вам, – сказал он застывшей в изумлении толпе. – Но я так и не нахожу в Нём никакой вины. Он – никакой не царь, каким представляется… Он просто – че-ло-век. Видите, как он измучен и поруган… Разве Он теперь не трогает ваши сердца?

Толпа напряжённо молчала, собираясь с духом и противоречиями. Фитиль давно был приготовлен первосвященниками, нужно было его только кому-то поджечь.

Семеон ещё раз вонзил свой острый локоть Агасферу под рёбра, отчего тот дёрнулся, как в конвульсии, широко открыл приспущенные веки, округляя заблестевшие, как чёрные оливки маслянистые глаза начинающего врача.

– Салус попули супрэма лэкс! – по латыни процедил Семеон. Агасфер знал, что эта фраза переводилась так: «благо народа – высший закон». Это же другое дело! Если есть закон, то и грех не вменяется!

И тогда он крикнул во весь голос, срываясь на фальцет:

– Распни Его!

И толпа тут же подхватила:

– Распни Его! Да будет распят!

Тут же острая боль в животе скрутила Агасфера.

– Куда же ты, зятёк? – перекрывая рёв толпы, крикнул ему Семеон, видя, как ретируется Агасфер, юркой змеёй выскальзывая из ряда, где они стояли с соседом бок о бок.

– Домой! – только махнул рукой Агасфер. – Живот что-то схватило…

…Через два часа Его вели на Галгофу. Путь Его, одетого в изодранную багряницу, с терновым венком на голове и тяжёлым крестом на спине, который Он сам и нёс, проходил мимо дома Агасфера. Измученный изводившим его поносом, врач стоял рядом с уборной. Агасфера мутило, живот пучило, газы распирали всё брюхо.

Путь обречённого на казнь был тяжел и долог. Агасфер с ненавистью смотрел на Него, изнемогающего под тяжестью деревянного креста. И когда Он хотел было прислониться к стене дома, чтобы передохнуть, Агасфер прикрикнул под одобрительный смех фарисеев:

– Иди! Иди! Нечего отдыхать!

– Хорошо, – разжал спекшиеся губы Он. – Но и ты тоже всю жизнь будешь идти. Ты будешь скитаться в мире вечно, и никогда тебе не будет ни покоя, ни смерти…

Семеон, тоже слышавший эти слова, прошептал:

– Проклял бессмертием!

5.

Возможно, предание это было бы в конце концов забыто, как и многие другие, если бы после этого из века в век то там, то здесь не появлялся человек, которого многие отождествляли с личностью бессмертного Агасфера.

Волохов завёл специальную папку, которую подписал так: «Прыжок через временной барьер». Вскоре в этой папке появилось свидетельство итальянского астролога Гвидо Бонатти, того самого, которого Данте в своей «Божественной комедии» поместил в аду. В 1223 году Бонатти встретил его при испанском дворе. В своих мемуарах Гвидо писал о том человеке, что в своё время он был проклят Христом и потому не мог умереть.

Пятью годами позже об Агасфере упоминает запись, сделанная в хронике аббатства св. Альбана в Англии. В ней говорится о посещении аббатства архиепископом Армении. На вопрос, слышал ли он что-нибудь о бессмертном скитальце Агасфере, архиепископ ответил, что не только слышал, но и несколько раз лично разговаривал с ним. Человек этот, по его словам, находился в то время в Армении. Он был мудр, чрезвычайно много повидал и многое знает, но не прочь был порой разыграть своего собеседника, который мечтал о бессмертии. И розыгрыши эти были порой далеко не безобидны. Собеседники проникались уважением к Агасферу, так как тот разговаривал почти на всех основных языках мира. А из древней истории, относящейся ко времени Понтия Пилата, знал многие подробности.

Следующее сообщение относится уже к 1242 году, когда человек этот появляется во Франции. Затем на долгое время воцаряется молчание, которое нарушается только через два с половиной века.

В 1505 году Агасфер объявляется в Богемии, через несколько лет его видят на Арабском Востоке, а в 1547 году он снова в Европе, в Гамбурге.

О встрече и разговоре с ним рассказывает в своих записках епископ Шлезвига Пауль фон Эйтзен. По его свидетельству, человек этот говорил на всех языках без малейшего акцента. Он вёл аскетический образ жизни, не имел ни своего дома, никакого другого имущества, кроме платья, которое было на нём. Если кто давал ему деньги, он всё до последней монеты раздавал бедным. В 1575 году его видели в Испании. Здесь с ним беседовали папские легаты при испанском дворе Кристофор Краузе и Якоб Хольстейн. В 1599 году его видели в Вене, откуда он направлялся в Польшу, собираясь добраться до Москвы. Вскоре он действительно объявляется в Москве, где не раз бывал и позже. (Волохов все его посещения России описал отдельно и более подробно, о чём будет рассказано чуть ниже).

В 1603 году он появляется в Любеке, что было засвидетельствовано бургомистром Колерусом, историком и богословом Кмовером и другими официальными лицами. Городская хроника сохранила такую запись: «Минувшего 1603 года 14 января в Любеке появился известный бессмертный еврей, которого Христос, идя на распятие, обрёк на искупление».

В 1604 году профессор нашёл эту странную личность в Париже, в 1633 году – в Гамбурге, в 1640 – в Брюсселе. В 1642 он появляется на улицах Лейпцига, в 1658 году – в Стамфорде, что в Великобритании.

Когда в конце ХVII века вечный странник снова объявился в Англии, скептически настроенные англичане решили проверить, действительно ли он тот, за кого его принимают. Оксфорд и Кембридж прислали своих профессоров, которые устроили ему пристрастный экзамен. Однако познания его в древнейшей истории, в географии самых отдалённых уголков Земли, которые он посетил или якобы посетил, были поразительны. Когда ему внезапно задали вопрос на арабском, он без малейшего акцента отвечал на этом языке. Он говорил чуть ли не на всех языках, как европейских, так и восточных. Однако «серый кардинал», как его назвал один из профессоров Кембриджа, откровенничал не со всяким собеседником. Заметили, что он каким-то непонятным образом, внутренним чутьём, острой интуицией, находил людей, кого волновала проблема человеческого бессмертия, кто искал пути в бессмертие или был близок к открытию желанного для многих учёных «эликсира молодости». И такие встречи для ищущих свою тропинку во вторую молодость, как правило, заканчивались для них трагически.

Вскоре человек этот появляется в Дании, а затем в Швеции, где следы его снова теряются. В Германии бессмертный странник бывал трижды. В начале 1770 года он был принят самим Иоганном Вольфгангом Гёте, который в ту пору только задумал своего великого «Фауста». Работал над этим произведение Гёте тяжело и практически всю свою жизнь. Ещё